Привет с надатлантических просторов,

ЯЛВ

Варшава, понедельник; как обычно, поздний вечер

Пан Януш,

я обожаю летать на самолете, хотя каждый раз, пристегивая ремень безопасности, я проверяю, висит ли у меня на шее золотая цепочка с бирюзой, которую в нашей семье носили все женщины. Тогда меня не покидает ощущение — может быть, наивное, — что и на этот раз она убережет меня от всех турбулентностей. Я летаю и раньше часто путешествовала самолетом, но лишь однажды, когда после взлета погасла лампочка «пристегнуть ремень безопасности», вдруг раздался громкий голос стюарда: «Немедленно займите свои места», у меня замерло сердце. Не нужно было слов, мы взялись с Дирком за руки и были уверены в том, что это конец. Единственная мысль, которая тогда пришла мне в голову, что я еще из франкфуртского аэропорта позвонила своим родителям. Они знали, где я. Должно быть, я тогда была близка к состоянию парализующего страха, который испытали все, кому не удалось благополучно приземлиться. Это одновременно поражающая и сладостная слабость. Ты еще есть, и тебя уже нет. Я, как и Вы, и как миллионы пассажиров, вслушиваюсь в голос пилота, приветствующего пассажиров перед полетом. Напряженный? Новичок или бывалый? Однажды, когда я летела очень далеко, на север, мне на мгновение показалось, что затихли все двигатели. По лицам обслуживающего персонала я поняла, что мне показалось. Не знаю, слышали ли Вы о крушении самолета, случившемся несколько лет назад, в котором погибла не одна сотня человек, летевших из Нью-Йорка в Париж. На том самолете должна была лететь одна из девушек, принимавших участие в конкурсе «Мисс Польша», но она опоздала на рейс. Счастливая, правда? Но ненадолго. Вскоре ее зарезал неизвестный обожатель на одной из вроцлавских улиц. К чему я клоню? Человек предполагает, а Бог располагает. Банально, но так. Во время полета нужно расслабляться. Моя знакомая, которая вообще могла бы не выходить из самолета, говорит, что бояться нечего — пилот тоже хочет приземлиться. А если вдруг не хочет? Но здесь уже начинается Камю и экзистенциально-алкогольный душевный разлад литературных героев.

Результатом моей многолетней журналистской деятельности и бесед с мужчинами стало наблюдение, совершенно отличающееся от того, о чем пишете Вы. Сейчас стало модно или, как говорят, прикольно признаваться в собственных страхах, опасениях и неуверенности. И не на кушетке у психотерапевта, а перед всей Польшей. В результате уверенный в себе во всех жизненных обстоятельствах телевизионный герой превращается в неспособного к размышлениям кретина и перестает интересовать даже тех женщин, которые еще недавно мечтали опереться на его сильное плечо. В эмоциональной сфере в моде все больше сомнения, а не стопроцентная уверенность.

Не всегда поставленный диагноз бывает правильным. Рассказ о человеческой жизни может быть как коротким, так и длинным, кому как нравится, — заинтриговывает читателя в «Элементарных частицах» Мишель Уэльбек. История каждого из нас может быть грустной или веселой, выдуманной или правдивой. Сочиненной с прицелом на литературу или прожитой здесь, сейчас, по-настоящему. С одним «но»: властью в данном случае обладает тот, кто решает, какую историю о себе он хочет рассказать. К примеру, героини «Элементарных частиц» посредством ангора выбрали жизнь неудавшуюся. Одинокие, озлобленные, меланхоличные, не желающие смириться с уходящим временем. Ничего им не удается. Ни любовь, ни работа, ни дети. Они зависят от мужских экзистенциальных драм и являющихся их следствием развязок. Они плохо кончают. Уэльбек именно так, безнадежно, видит судьбу женщин, особенно поколения шестьдесятых годов. Он выставляет им счет за равноправие, следствием которого является то, что они «старятся в одиночестве, их влагалища виртуально мертвы». Это не единичная судьба, по мнению писателя, это биография целого поколения. Свободная любовь, противозачаточная пилюля, разнузданный эротизм, никаких ограничений и пустота. Что-то пошло не так, но почему? Потому что мужчины долго стеснялись задуматься над своей судьбой. А женщины не представляли себе иной жизни, кроме той, что основывается на посвящении другим. Ну и что с того, что когда-то у них были дерзкие мечты и смелые амбиции, раз и тогда было понятно, что они появились на свет для того, чтобы украшать жизнь мужчин. Нянчить; обслуживать и очаровывать их. Как можно дольше. В результате, в то время как мужчины концентрировались на собственной душе, для женщин первостепенную ценность представляло тело. До сих пор самые большие стрессы женщина испытывает, «когда она переворачивается на живот, потому что заметно, что у нее целлюлит, и когда она ложится на спину, потому что видно, как обвисла ее кожа». В отличие от нее мужчина может спокойно переворачиваться с боку на бок, потому что у него нет целлюлита, зато есть эрекция, которая делает его господином и властителем. Властителем женщины. Самой коварной конкуренткой которой является молодость. Культ молодости стал смертельно опасным для женщин. Молодые влюбляются, а старые расстаются — такова истина, напоминающая навязчивую рекламу, проникшую в сознание современных людей. «Женщины принимают транквилизаторы, занимаются йогой, ходят к психологам; они доживают до глубокой старости и тяжко страдают. Выставляют на продажу ослабевшие, обезображенные тела, сами это сознают и терзаются. И все же продолжают в том же духе, так как не в силах отказаться от надежды быть любимыми». А стареющие мужчины? Они удовлетворены тем, что имеют. Уэльбек все же нас обнадеживает, не все потеряно — «женщина и после определенного возраста всегда может переспать с мужиком, но стать любимой она никогда уже не сможет». Таковы мужчины, вот и все, — откровенно заявляет писатель. Эту истину учли эмансипированные женщины. С тех пор в судьбе каждой «нормальной» женщины мужчина должен быть дополнением к жизни, а не ее целью. Но, чтобы прийти к такому «здоровому образу жизни», женщина должна вести себя в жизни «по-мужски». Сначала учеба и хорошие отметки на экзаменах, потом профессиональная карьера. В свободное время спорт. В этой иерархии свидания — это всего лишь приятное времяпрепровождение. И ничто иное. В любом случае ничто такое, что могло бы усложнить женщине жизнь. Но, по мнению Уэльбека, женщинам этого недостаточно. Берясь за жизненные перестановки, они, несчастные, автоматически «отрезают себя от счастья», и «им остаются лишь воспоминания». А все из-за этих феминисток — «эти шлюхи беспрерывно болтали о мытье посуды и разделении обязанностей, они буквально одержимы мытьем посуды. За несколько лет им удается превратить мужиков из своего окружения в бессильных брюзжащих невротиков». Вот видите, пан Януш, какое разрушительное воздействие может оказать на психику выполнение домашних обязанностей. А поскольку мужчина с тряпкой выглядит отталкивающе, ничего удивительного в том, что феминистки стали оглядываться по сторонам в поисках очередного кандидата на перевоспитание. «И тогда они, как правило, начинают испытывать ностальгию по мужественности. А в итоге вырисовывается такая картина: они посылали к черту своих мужиков и допосылались: теперь их по полной программе отымеют какие-нибудь дебильные мачо а-ля латино». Просто и логично? Но будущее, как утверждает Уэльбек, как и прежде, принадлежит женщинам. И теперь уже ясно, почему дочери феминисток поколения шестидесятых годов заставляют «дебильного мачо а-ля латино» вытирать пыль и готовить курицу. Каждый день, а не по праздникам. И только после того, как настоят на своем, то есть превратят, как и их матери, брутального парня в ручного, «они дадут сделать себе ребенка и примутся варить варенье». При этом рассказ о человеческой жизни может быть как коротким, так и длинным, кому как нравится. Ведь мы сами его авторы.