— Да, — произнесла она.

— Вы сидите или стоите?

— Лежу. Я голая.

— Вы находитесь на кровати?

— Я голая лежу на кровати.

— Что вы чувствуете?

— Н-напугана.

— Чем?

— Я... п-привязана.

— Фиксирована?

— О, Господи! Мои икры и запястья.

— Кто сделал это с вами?

— Ремни сильно затянуты. Они давят.

— Кто сделал это с вами?

— Я чувствую запах нашатырного спирта. Сильный. Меня тошнит от него.

— Джоанна, оглядитесь вокруг.

Она подняла голову от кресла, на котором полулежала, и послушно осмотрелась слева направо. Она не видела Алекса или приемную. Сейчас она существовала в другом времени. Прозрачная пелена недель, месяцев и лет в ее затравленном взгляде, казалось, мерцала как навернувшиеся слезы.

— Что вы видите? — спросил Инамури.

Она опустила голову, закрыла глаза.

— Что вы видите в той комнате?

Она издала странный гортанный звук.

Инамури повторил вопрос.

Джоанна снова издала этот особый звук, затем еще раз громче. Она дышала очень тяжело, с одышкой. Внезапно ее глаза широко открылись и стали закатываться до тех пор, пока видимыми не остались только белки. Она попыталась поднять от подлокотников руки, но для нее они были несомненно привязаны ремнями. Она билась, и одышка становилась все хуже и хуже.

Алекс вскочил.

— Она не может дышать!

Джоанна стала неистово дергаться и извиваться, как будто через нее пропускали сильные разряды электрического тока.

— Она задохнется до смерти!

Закричав, как будто чувствуя ее боль и страх, Алекс подскочил к Джоанне.

— Не касайтесь ее, — произнес Инамури.

Тихая властность и уверенность в голосе доктора остановили его. Алекс стоял над Джоанной и, дрожа, смотрел вниз на нее. Он никогда не чувствовал себя настолько беспомощным, как в этот момент.

Инамури молча встал с другой стороны ее кресла. Он с интересом, но без явного сочувствия наблюдал ее болезненные конвульсии.

Пустые глаза Джоанны вылезли из орбит. Ее лицо было красным, переходящим в фиолетовый. На губах блестела пена. Она все еще тяжело дышала, задыхаясь, корчась от боли и судорог.

— Ради всего святого, помогите ей! — произнес Алекс.

Инамури сказал:

— Джоанна, вы сейчас успокоитесь и расслабитесь. Расслабляйте мышцы горла. Напряжение вытекает из вас. У вас нет никаких затруднений с дыханием. Совсем никаких затруднений. Дышите медленно... глубоко... глубоко... ровно... очень расслабленно. Вы находитесь в глубоком, естественном сне... спокойном сне.

Волшебство слова подействовало. Она успокоилась. Ее глаза вернулись на свое место, она закрыла их. Она снова дышала нормально.

— Что это была за чертовщина? — спросил Алекс.

Доктор коснулся лба Джоанны.

— Вы слышите меня?

— Да, — произнесла она.

— Я собираюсь рассказать вам, почему у вас были проблемы с дыханием. И когда вы осознаете, вы никогда уже впредь не позволите случиться такому.

— Я не могу контролировать это, — произнесла она.

— Нет, вы можете, — уверенно сказал доктор Инамури. — Вам было трудно дышать только потому, что вам сказали, что так будет, если вас когда-либо начнут подробно расспрашивать, даже под воздействием наркотика или гипноза. У вас постгипнотическое внушение, которое заставляет вас задыхаться, когда я касаюсь запретной темы.

Джоанна нахмурилась.

— Это то же самое, что было причиной моей клаустрофобии.

— А теперь, когда вы осмыслили это, вы больше не позволите такому случиться, хорошо?

— Вот гады, — произнесла она.

— Ну так как, Джоанна, позволите вы случиться этому снова?

— Нет.

— Хорошо, — сказал Инамури.

Он вернулся в свое кресло.

Алекс продолжал стоять около Джоанны. Она была такой бледной. Это беспокоило его. Обращаясь к Инамури, он сказал:

— Может быть, не стоит продолжать?

— Это совершенно безопасно, — сказал доктор.

Алекс колебался, но в конце концов присел на краешек своего кресла.

— Я не уверен.

— Я в порядке, Алекс, — произнесла Джоанна тем же слегка глухим голосом, каким она отвечала доктору.

Инамури начал снова.

— Джоанна, вы все еще в комнате, в которой невыносимо пахнет антисептиками и дезинфектиками.

— Нашатырный спирт... лизоль... этиловый спирт... Этот запах тошнотворный и настолько сильный, что я могу не только чувствовать его, но и ощущать на вкус.

— Вы раздеты...

— ...голая...

— ...и привязаны к кровати.

— Ремни слишком сильно затянуты. Я не могу пошевелиться. Я не могу встать. Мне очень хочется встать и выбраться отсюда. Я не могу выбраться отсюда.

— Расслабьтесь, — произнес Инамури.

Алекс следил за ней с беспокойством.

— Успокойтесь, — сказал доктор. — Вы вспомните все, но сделаете это спокойно и без напряжения. И вы не будете бояться.

— По крайней мере, в комнате тепло, — продолжала Джоанна.

— Молодец. Я хочу, чтобы вы осмотрелись вокруг и рассказали мне, что видите.

— Немного, — сказала она.

— Это большое помещение?

— Нет. Маленькое.

— Там есть какая-нибудь мебель, кроме кровати?

— Это... по-моему, это... аппарат, показывающий работу сердца... знаете... какие используют в больницах в реанимационных палатах.

— Вы подключены к нему?

— Время от времени. Но не сейчас. Когда он работает, он издает специфический звук.

— Какие-нибудь иные предметы обстановки?

— Стул. И стеклянный шкафчик.

— Что находится в этом шкафчике?

— Много маленьких бутылочек... пузырьков... ампулы.

— Лекарства?

— Да. И шприцы для подкожных инъекций в пластиковых упаковках.

— Эти лекарства применялись к вам?

— Да. Я... я ненавижу иглу.

— Что еще вы видите?

— Ничего.

— В комнате есть окно?