— Елена, — прошептала Шарлотта. — Бедная Елена.

Реджи Сотерон вернулся из карточного клуба после обеда и обнаружил Аделину бледной и всю в слезах. Это его обеспокоило. Сам он был в отличном настроении. Реджи удалось выиграть приличную сумму денег, выпить с приятелями великолепного коньяка, покурить дорогие сигары и даже рассказать и послушать новейшие анекдоты. Он намеревался пробыть в этом радостном настроении весь вечер и был обескуражен, обнаружив Аделину в столь расстроенных чувствах. Реджи попытался вывести ее из этого состояния шуткой. В конце концов, женщины так легко бросаются в слезы. Вероятно, ничего существенного и не произошло.

— Ты нехорошо себя чувствуешь? — спросил он радостным тоном. — Не переживай, это пройдет. Выпей полстакана бренди, это тебя взбодрит. Я выпью с тобой.

К его удивлению, жена согласилась. Через несколько минут они сидели в гостиной, с задернутыми ночными шторами, греясь у каминного огня. Неожиданно Аделина снова начала рыдать, приложив к глазам носовой платок.

— Ради бога, дорогая, — сказал Реджи немного резко. — Возьми себя в руки! Слезами делу не поможешь.

Жена мрачно посмотрела на него и вытерла глаза.

— Я могу предположить, что ты ничего не знаешь, — возмущенно проговорила она.

— Нет, не знаю, — согласился он, — и если это «что-то» делает тебя такой несчастной, то и не желаю знать. Если с кем-то случилась беда, то прошу прощения, но так как помочь я ничем не могу, то буду доволен, если останусь в неведении, не узнав всех кровавых подробностей.

— Ты должен это знать, — сказала Аделина обвинительным тоном.

Супруг пытался протестовать, но она его не слушала.

— Нашлась Елена Доран!

— Ты из-за этого рыдаешь? Она убежала. Если ей теперь не нравится ее окружение, очень жаль, но мы за это не отвечаем.

— Она мертва! — Каждое слово Аделины звучало как осуждение. — Она мертва уже два года. Так и сидит там, на качелях, в саду пустого дома. Одна. Как если бы была жива. Ее, должно быть, убили. Ну конечно!

Сотерону не хотелось в это верить. Это было ужасное, грубое и грязное вторжение в его благополучие и спокойствие, которые он так любил.

— Почему «конечно»? — поморщился он. — Она могла умереть от сердечного приступа, или припадка, или еще от чего-нибудь.

— Она была беременна!

— Ты имеешь в виду, что уже сделали вскрытие? — сказал он с удивлением и некоторым отвращением. — Так скоро?

— От нее остался один скелет! — Женщина снова начала рыдать. — Нелли мне сказала.

— Кто такая Нелли? — нахмурился Реджи.

— Посудомойка. Ты можешь хотя бы запомнить имена своих слуг?

Сотерон был по-настоящему изумлен.

— Зачем мне это нужно? Думаю, я ни разу ее не видел. Очень сожалею насчет Елены. Но, моя дорогая, это ужасная тема для разговора. Давай поговорим о чем-нибудь еще. Уверен, ты почувствуешь себя гораздо лучше. — На него вдруг снизошло вдохновение: — К тому же не стоит расстраивать детей. Они увидят, что ты чувствуешь себя плохо, и огорчатся.

На самом деле это была напрасная надежда. По крайней мере, Частити разузнает об этом во всех подробностях. Она, вероятно, и так уже обо всем знает. Но эти слова звучали сочувственно и мудро.

Аделина подозрительно посмотрела на мужа, но спорить не стала.

Реджи устроился поудобнее возле камина в предвкушении приятного вечера, хорошего обеда, стаканчика портвейна и, может быть, даже маленькой порции бренди. Елене он ничем помочь не может, так что глупо сосредотачиваться на неприятных вещах вроде трупов в садах, убийствах и тому подобном.

Однако около девяти часов вечера его мир был нарушен. Дворецкий принес новую бутылку портвейна и объявил, что пришел доктор Больсовер и хочет его видеть.

Реджи сел поудобнее и открыл глаза.

— Хорошо, пригласи его сюда, — сказал он с некоторой нерешительностью. Сотерон был не расположен вести беседы, но Фредди человек легкий и хорошо воспитанный, а также любит легкий цивилизованный разговор под рюмашку хорошего портвейна. — Принеси еще стакан.

— Я уже принес, сэр. Я попрошу доктора Больсовера присоединиться к вам. Миссис Больсовер все еще наверху.

— Это хорошо. Да. Благодарю, можешь идти. — Реджи снова откинулся в кресле. К счастью, не было необходимости собираться с мыслями и что-то из себя изображать ради Фредди.

Почти сразу же вошел доктор, элегантный, в вельветовом костюме бордового цвета, который очень шел к его открытому лицу.

— Добрый вечер, Фредди, — лениво произнес Реджи. — Налей себе сам стакан портвейна. Отвратительный день, не так ли? Но огонь, слава богу, хорош. Присаживайся.

Фредди сделал все, что было предложено, и со стаканом в руке уселся в кресло напротив. Он потягивал вино маленькими глотками и долго смаковал его во рту.

— Печальные новости о бедняжке Елене Доран, — сказал доктор, глядя вдаль.

Реджи заволновался. Он не хотел это обсуждать.

— Печальные, — коротко согласился он. — Но все уже закончилось.

— Вряд ли, — возразил Фредди с улыбкой.

— Она мертва. — Реджи устроился поглубже в кресле. — Что может быть более завершенным?

— Это конец Елены. Бедная девочка. — Доктор поднял стакан, чтобы полюбоваться на свет богатой цветовой гаммой. — Но это лишь начало множества других дел.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну например, как она умерла? — Взгляд голубых глаз Фредди остановился на Реджи. — Кто ее убил? Полиция хочет найти ответы на эти вопросы, как ты догадываешься.

— Она могла умереть естественной смертью. — Сотерону очень не нравилась тема разговора. Ему хотелось, чтобы Фредди переключился. — И вообще это нас не касается.

— Полиция крутится поблизости. Это нас обязательно коснется. — Больсовер продолжал смотреть на соседа, едва заметно улыбаясь.

Очаровательный парень этот Фредди, но он совершенно не чувствует собеседника. Реджи не ожидал от него подобного. В доме приятеля поднять грязную тему за бутылкой хорошего портвейна!..

— Но только не меня. — Сотерон вытянул ноги. Огонь действительно был хорош, прогревал от кончиков пальцев до макушки.

— Они снова будут доставать нас своими вопросами. И придется отвечать.

— Ничего не знаю, ничем не могу помочь, понятия не имею, кто был ее любовник. Не интересуюсь такими вещами. Сплетни — дело женщин. Если этот инспектор что-то желает выяснить, пусть расспрашивает женщин.

— Питт?

— Если его так зовут.

— Не сомневайся, он спросит. Но нас он тоже будет спрашивать. — Фредди тоже устроился в кожаном кресле немного поуютнее.