Прошлой ночью в это время нефтяники уже отправились из этого мира в самый реальный из миров, а во рту был вкус крови. Солоноватый и мерзкий, но зато жажды не было и в помине. И была сладкая уверенность, что о жажде можно забыть по крайней мере на сутки…

Теперь эти сутки позади. А сутки — это тот срок, который учитывает движок игры при расчете жажды. Сатир говорил об этом, но тогда было не до того…

А он говорил. Что бык должен убивать несколько человек в сутки, но это еще не все. Несколько человек в сутки — это грубое условие в настройках. А есть еще и тонкие.

Функция быка — отлавливать одиноких путников, идущих через пустыню. Чтобы игрокам в пустыне жизнь медом не казалась, чтобы не заскучали. Для этого бык должен бегать целый день по пустыне и ловить их. Убивать, пить кровь и снова бегать. И искать, искать, искать. Целый день. С монотонностью часового хода. Поэтому в расчете жажды каждое убийство учитывается ровно двадцать четыре часа. Прошло больше — и суточный счет убитых уменьшается. Лови следующего.

Это не страшно, если убивать игроков равномерно в течение дня. Жажда возрастет не сильно, едва наметится. И даже если вообще перестать убивать, жажда будет возрастать постепенно. Как в тот чертов день, когда оказался здесь. Тогда жажда пробуждалась несколько часов…

Сатир говорил это все — но тогда было не до сатира! Какое дело до этих тонких настроек движка, если надо быстрее напиться на все сутки вперед и скорее мчаться в Гнусмас, чтобы найти там Тхели!

Тогда было не до сатира. Но вот теперь… Суточный срок закончился сразу по всем нефтяникам. И где-то в глубинах этого чертова движка какой-то параметр скачком перешел из нормального показателя в непозволительно низкий.

Жажда навалилась скачком. Резко и беспощадно. Господи, как же хочется пить…

Губы ссохлись. Не губы — а два колючих сухаря. И даже не облизнуть — чем? Шершавым ломтем пемзы, в который превратился язык? И боль в горле, при каждой попытке сглотнуть слюну, которой нет. Как наждаком по глотке… И жажда все наваливалась. Выжимала тело, высасывала последние крохи влаги. Сколько еще до этой чертовой вышки?! Только бы не промахнуться!

Леха остановился, задрал голову. Так, вон ковш Большой Медведицы, вон ковш поменьше, который на самом деле Малая Медведица. Конец его ручки — Полярная.

Если к вышке бежать от северного прохода в стене, то надо почти строго на запад. Но мы-то от Изумрудных гор — значит, должны забирать к сев…

Глаза дернулись от звезд к горизонту. Там мигнули две желтые звездочки. Но пока поймал их взглядом пропали. Падающие звезды? Программеры на нормальной зарплате совсем в трудоголиков превратились, запрограммировали движок так, что он еще и метеорами ночное небо украшает?

Нет, не метеоры. Две желтые звездочки показались снова. То ярче, то почти пропадая, как…

Дьявол, дьявол, дьявол! Только их не хватало!

Но звездочки упрямо помигивали. Фары машины, несущейся по склону дюны слишком быстро, вот и подпрыгивает…

И несутся с юго-востока. Точно оттуда, откуда сам пришел. И куда вели следы… Все-таки нашли!

Фары пропали.

Леха поглядел на запад, куда так бежал. До вышек…

До вышек еще бежать и бежать. Полчаса в лучшем случае. Там люди, там кровь. Там конец жажде.

Только ведь эти гады на машине! Едут быстрее, чем можешь бежать. А если догонят…

И на вышке еще! Нефтяники ведь наверняка какую-то новую дрянь придумали! К ним надо подойти тихо, не спеша. Осмотреться, незаметно подкрасться.

Но если на хвосте будут эти сволочи…

В шум ветра вплелся гул мотора. Леха обернулся. Снова свет фар — машина забралась на очередную дюну. Ярче.

Ближе.

Леха зашипел сквозь зубы и побежал вниз. Сбежал с дюны, но не стал карабкаться на следующую, а повернул вправо. Побежал по лощинке между дюнами, на север.

Пробежал метров сто и повернул еще раз вправо. К гребню дюны, черным хребтом закрывшему кусок звездного неба. Стал карабкаться к нему.

Перевалил — и снова долетел шум двигателя. Уже не комариный писк вдали, о нет. И фары, уже так близко… Спокойно, спокойно! Не обращая внимания на фары и рев, задавив страх, не обращая внимания на жажду, грызущую изнутри все сильнее. Спокойно. Леха перевалил через вершину, сбежал по крутому подветренному склону в ложбинку между дюнами и снова повернул вправо.

Пробежал сто метров и уткнулся в свои же следы. Получилась прямоугольная петля, метров сто на сто.

Леха пересек следы и побежал дальше. Пробежал еще метров сто, опять повернул вправо и стал карабкаться на дюну…

Звук мотора все ближе.

И фары за спиной — уже не две яркие звездочки, а бьющие в глаза фонари. А перед ними, по склону дюны, летят длинные конусы света…

Спокойно, спокойно! Через вершину — и вниз, по пологому наветренному склону. До лощинки между дюнами. Горб дюны должен был бы прикрыть от звука, но рев двигателя словно и не ослаб. Слишком близко они уже! Слишком близко…

Леха стиснул зубы, повернул вправо и побежал. Ну-ка выкинуть из головы это трусливое желание забыть про все и просто нестись прочь! Задавить! И внимательно смотреть вперед…

Леха перешел с бега на шаг. Но шаги делал шире, чем обычно. Чтобы по следам не понять, бежал или шел. И очень внимательно вглядывался в темноту, потому что…

Вот они, следы! Где повернул вправо самый первый раз.

После всех маневров получилась прямоугольная восьмерка, как на электронных часах. С петлями метров по сто. В темноте, когда свет от фар только вперед, дальних концов не должно быть видно… Леха вышел на свои следы и аккуратно пошел след в след, повыше задирая ноги, чтобы копыта входили в следы вертикально, не осыпая края ямок. Должны выглядеть так, будто по ним проходили всего один раз.

Мотор уже не жужжал вдали — ревел! Две дюны им осталось? Одна?…

Не паниковать! Теперь самое важное. Не спешить. Аккуратно, след в след, пройти все сто метров до угла восьмерки… И повернуть вместе со следами, и снова лезть на дюну…

Леха вышел на гребень — и из-за соседней дюны с ревом вылетели два злых желтых глаза. Подпрыгнули, как на трамплине, вверх. Плюхнулись вниз. На склоне вспыхнули два длинных конуса желтоватого света, стало светло-светло… Леха прищурился. Там, где конусы света пересекались, перед машиной бежали его следы. Пока еще прямой след… Машина скатилась по склону, пронеслась по лощинке между дюнами. Лучи фар укоротились, упершись в подъем следующей дюны…

Метнулись вправо, тут же влево, опять вправо. Прямой след разделился. Шел и вперед, и вправо, и влево.

Лучи фар опять уставились прямо, завизжали тормоза. Машина встала. И все-таки метров на десять пролетела то место, где следы делились…

Леха хмыкнул. Молодцы, следопыты! Первый перекресток вы уже затоптали. Теперь пока выясните, куда ведут все эти три следа…