Даже Лизу уговорили посмотреть на дом. Ее отвезли туда на машине. Лизе дом показался ужасно уродливым: темные деревянные рейки на желтой штукатурке — подражание елизаветинской архитектуре, домам, которые Лиза видела на картинах, — красная крыша и окна, составленные из сотен мелких ромбовидных стекол.

При доме был очень большой сад, и Бруно неустанно повторял, что Ив будет довольна. С трех сторон сад окружала непомерно высокая живая изгородь из кипарисов, Лиза знала, что они называются leylandii. Самое уродливое дерево в мире, как когда-то сказала Ив. Они проехали через деревню, и Ив указала место, где упал замертво Райнер Бек, когда строил кирпичную стену. Кто-то другой, должно быть, закончил строительство дома между рядом коттеджей и зданием деревенской администрации, так как именно там стоял дом, выглядевший таким старым, будто простоял на этом месте лет сто.

Доехав почти до окраины города, они зашли в супермаркет, который немного напоминал новый дом Бруно, но был раз в пятнадцать больше и имел только один этаж. Это был еще один первый опыт для Лизы, которая, зайдя туда, получила громадное удовольствие. Она медленно шла мимо полок и считала, сколько на них сортов фруктового сока и видов овощных консервов. Количество сортов различных печений перевалило за сотню. Множества продуктов она просто никогда раньше не видела и даже не подозревала, что это можно есть. Мыла, спреи и моющие средства восхитили ее. Она с удовольствием провела бы остаток дня там, но Ив нервничала и заставила ее уйти, как только они купили фрукты и кукурузные хлопья. Лиза познакомилась именно с тем, что больше всего пугало Ив.

Это случилось в тот вечер, когда они снова ссорились из-за дома, а Лиза уютно устроилась в кресле и читала «Кима», издание в темно-красном, с тисненным золотом переплете из библиотеки Шроува. Внезапно Бруно спросил:

— А мистер Джонатан Тобайас, твой хозяин и господин, в курсе дела, что ребенок не ходит в школу? Что она никогда не училась в школе?

Вопрос отвлек Лизу от Кима, Дружка всего мира и Ока красоты, и она оторвалась от книги. Джонатан Тобайас действительно ничего не подозревал. Даже Лиза это понимала или догадывалась об этом. Конечно, девочка всегда была дома, когда супруги Тобайас приезжали в Шроув, но они приезжали нечасто и только в школьные каникулы, летние или зимние. Если Джонатан Тобайас и задавал Ив вопрос, как она устроилась со школой, та, без сомнения, лгала ему. Своими ушами Лиза этого не слышала, но не удивилась, если б дело обстояло именно так.

— Он не знает, верно?

— Его это не касается, — ответила Ив.

— Это касается каждого члена общества. Если бы он знал, сомневаюсь, что он позволил бы тебе жить здесь. Дело не только в том, что она не ходит в школу, речь идет и обо всем остальном. Ты держишь ее здесь в полной изоляции, не нанимаешь женщину для уборки, потому что не хочешь иметь лишнего свидетеля, оставляешь себе деньги, которые, как полагают, ты платишь этой несуществующей женщине, не говоря о том, что ты позволяешь ребенку творить что захочет в Шроуве, брать из библиотеки любые книги. Посмотри на нее сейчас.

У нее в руках, возможно, первое издание. Первое издание в руках одиннадцатилетнего ребенка, который никогда не ходил в школу!

— Я не сумела целиком оградить ее от внешнего воздействия, — спокойно возразила Ив. — И сама недостаточно полно оградилась от внешнего мира, как обещала себе. Я проявила слабость, я была глупа. И самую большую ошибку я совершила, позволив тебе поселиться здесь.

Бруно повернулся к Лизе:

— Отправляйся спать. Уже почти девять часов вечера, и тебе нечего здесь делать.

— Не смей разговаривать с ней так! — Ив вскочила, впившись в него глазами, — Это дом Лизы, она вольна делать то, что ей нравится. Неужели ты считаешь, что угрозами можешь заставить меня уехать и жить с тобой в этом псевдотюдоровском монстре? Неужели ты до такой степени не разбираешься в людях?

Бруно отступил перед пламенем, полыхавшим в ее глазах.

— Я думал, тебе понравился дом, — угрюмо произнес он. — Мне казалось, что понравился. Ты ни словом не обмолвилась о том, что он уродлив.

— И это ты, так презиравший буржуев! Действительно, деньги — корень всего зла, если они меняют людей так, как изменили тебя.

Лиза встала, взяла свою книгу и сказала, что пойдет спать. Она поднялась до половины лестницы и остановилась, прислушиваясь. Они опять ссорились. Хотелось ли ей услышать, о чем они говорят, или не хотелось? Она не знала ответа на этот вопрос. Если Бруно заставит Ив поверить, что расскажет все супругам Тобайас, не придется ли ей покориться? Не захочет ли она отослать Лизу в школу, а сама поедет и станет жить с ним, несмотря на все свои слова, что ее не принудишь угрозами? И будет ли школа похожа на школу, описанную в «Джейн Эйр»?

Лиза снова прокралась вниз и прислушалась.

— Я не стану рассказывать Тобайасу. — Бруно уже не называл Ив «мамаша». — Достаточно связаться с комитетом по образованию графства. Нет, это не озлобленность, Ив, не месть, это мой долг. По-моему, это долг каждого гражданина.

Ив произнесла заискивающим тоном, которого Лиза раньше у нее не слышала:

— А если я соглашусь, то есть если я перееду и стану жить в том доме с тобой, ты будешь молчать об этом?

— Более-менее. Надеюсь, мне удастся убедить тебя, что ты поступаешь неправильно, но никаких прямых действий я предпринимать не стану. По крайней мере, некоторое время.

— Я думаю, ты прав, когда говоришь, что над ней установят опеку. А еще я думаю, что, скорее всего, я потеряю этот дом и работу. А с потерей моего положения я просто не знаю, что с нами станет.

Лиза подошла поближе к двери.

— Зачем говорить так язвительно, черт побери!

— Я не язвлю. Я говорю то, что думаю. Просто смотрю в лицо фактам. Если мы потеряем это место, я не знаю, как дальше жить. Мне некуда деваться и некуда взять Лизу.

— У тебя всегда есть приют. Настоящий дом. Намного лучший дом, чем эта древняя лачуга. Развалюха без ванной комнаты!

Лиза услышала короткий смешок Ив.

— А еще называл себя анархистом! И свободной личностью!

— Ладно. Откровенность за откровенность. Ты когда-нибудь слышала об анархисте с деньгами или о свободной личности с солидным банковским счетом? Разве ты не понимаешь, что все это к лучшему, Ив? Разве ты не в состоянии смело встретить эти перемены и безоговорочно решиться уехать и жить со мной, покончить с этой безумной затеей? Пусть ребенок ходит в школу и ведет нормальную жизнь, как другие ребята. Я в состоянии оплатить учебу в частной школе, понимаешь, в хорошей частной школе совместного обучения. Она приезжала бы домой на уик-энды.

Воцарилось молчание. Лиза затаила дыхание. Дверь внезапно распахнулась, и Лиза увидела лицо, искаженное яростью, которую Бруно раньше не позволял себе открыто выражать: выпученные глаза и искривленные губы, сузившиеся, как у кошки, ноздри.