Анжелика вздохнула. Наверное, оно и к лучшему. Так все останутся довольны.

Она стала переставлять рамки на тачку, и когда пчелы уже улетели, перенесла их в одну из комнат в доме. И снова появилась та девочка. Сначала она принялась бегать вокруг пчелиных домиков, потом что-то привлекло ее внимание, и она стала следить за Анжеликой. Но была недоверчива и все время держалась на расстоянии. Несколько раз Анжелика пыталась приблизиться к девочке, но та мгновенно исчезала. Она чего-то боялась, но чего – Анжелика не понимала. Зато знала это чувство страха. Глубинного, беспричинного. Словно тебе нужно выживать, когда весь мир тебя предал. Это ощущение ей было ох как знакомо. Именно из-за него Анжелика держалась от всех и от всего в стороне. Кроме пчел, Маргариты, ее мамы и Николы.

Да и с ним она сблизилась скорее благодаря инстинкту, чем чему-то другому. Инстинкт, удовольствие. Ей нравилось даже просто смотреть на него. Всегда нравилось. Еще в детстве она вечно провожала его взглядом. И желала его, как желаешь вещь, которая нравится тебе и которая, ты уверен, принесет тебе счастье.

Никола Гримальди нечасто появлялся в деревушке. Учился он в городе, в Кальяри. Но стоило ему вернуться в Аббадульке, в его присутствии все оживали. Одни ненавидели его, другие с ума по нему сходили. Но все были готовы на что угодно, лишь бы обратить на себя его внимание. Никола в Аббадульке был полной противоположностью Анжелики Сенес.

Наверное, именно этот факт и делал их неразлучными. Совершенно разные, противоположные – но понимающие друг другу с полуслова.

Анжелика покачала головой и вернулась к работе. Переносить рамки с медом было нетяжело, главное не брать все сразу, а по одной.

Она шла по тропинке, руки изнывали от тяжестей. Но на сердце было светло и радостно, особенно теперь, когда малышка скакала вприпрыжку совсем рядом.

– Ты видела когда-нибудь медогонку? – обратилась к девочке Анжелика, не надеясь услышать ответ. – Это такой стальной цилиндр, в котором быстро вращается заполненная сотами с медом центрифуга. Так мед выливается наружу, и соты остаются нетронутыми. Как только соты становятся пустыми, мы их возвращаем обратно к пчелам, а они их снова заполняют. Воск – очень ценный материал, его нельзя тратить попусту.

Девочка смотрела на Анжелику немигающим взглядом. Анжелика улыбнулась.

– Пчелкам нужно есть много меда, чтобы у них были силы производить воск.

Анжелика готова была рассмеяться, когда заметила по глазам девочки, что та все понимает.

– Когда-нибудь тебе все же придется мне ответить.

– Сомневаюсь, – раздался вдруг знакомый голос.

Анжелика подняла голову.

– Добрый день, Мемма, как ваши дела?

Пожилая женщина поморщилась, но затем улыбнулась, держа корзинку в руках.

– Бывало и лучше, но и хуже бывало. Так что все хорошо.

Анжелика улыбнулась и принялась искать девочку, которая опять умудрилась куда-то спрятаться. Теперь она сидела на корточках под тачкой.

– Я не понимаю, чего она боится.

Мемма проследила за взглядом Анжелики.

– Она не боится. Просто мир ей не нравится, вот и все. Поэтому она окружает себя только тем, что ей понятно. Она хочет, чтобы рядом были только понятные ей вещи, они придают ей сил.

– Вы ее знаете?

Мемма нахмурилась.

– Ну конечно, знаю. Это Анна, дочка Джузеппе Фену. То есть тебе она приходится племянницей, так?

Анжелика застыла и не могла вымолвить ни слова.

Вода стекала по загорелой коже, переливалась и стекала в сложенные чашей мозолистые ладони. Джузеппе пристально смотрел на них, но словно не видел. Перед его глазами мелькали другие картинки. И другие люди. Его все никак не покидала боль, какое-то отвращение. Он на миг прикрыл глаза, затем открыл снова. Раздвинул пальцы, чтобы вода стекла в раковину, а потом нырнул туда всей головой. Подняв голову, заметил, что дочь внимательно его разглядывает.

– Анна, черт подери! Куда ты запропастилась?

Девочка все еще не сводила с него глаз, но не проронила ни слова. Он прекрасно знал, что она не ответит. И на Джузеппе накатил уже знакомый ему прилив злости. Сначала ему захотелось встряхнуть дочь как следует. Но он ничего бы этим не добился, она бы только еще дальше забилась в тот угол, в котором пряталась после смерти ее матери. И еще ему показалось, что в ее глазах, точь-в-точь как у покойной Мары, светилось неодобрение.

– Тебе здесь не нравится? – с нежностью в голосе спросил он, подойдя к дочери поближе.

Анна продолжала смотреть на него. Джузеппе протянул ей руку, но малышка отскочила и, бросив еще один долгий взгляд на отца, побежала к двери. Он бросился за ней следом. Капли воды стекали по лицу и походили на слезы. Но в сердце у него не было горечи, его обуревала злость, настолько рьяная, едва сдерживаемая, что обжигала его изнутри, словно лед. Отчаянная и бесконечная.

Девочка сидела прямо на мостовой. Грязная, босая, захлопнутая в своем мирке, окруженном толстыми, непрошибаемыми стенами. В том мирке, к которому он больше не принадлежал.

– Ах вот ты где. И куда же ты опять убежала? – нахмурившись, спросила ее Мирта.

Девочка даже не подняла голову. Она ловко брала в руки камешки и клала их обратно, не произнося ни слова.

Старуха какое-то время простояла над ней, затем наклонилась и проворным движением выхватила из рук девочки все камешки.

– Если хочешь получить их обратно, иди со мной.

– Не надо так с ней обращаться, – сказал Джузеппе своей матери. – Мара бы этого не одобрила.

– Мара мертва.

Он отпрянул, словно его током ударило.

– Оставь ее, я сказал, сам с ней разберусь. – Он высвободил дочку из бабушкиных рук, не обращая внимания на возмущение старухи. – Наверное, не стоило сюда возвращаться, – прошептал он дочери и вытер пятно грязи с ее носа.

Анна ничего не ответила и все не могла оторвать взгляд от руки женщины, которая унесла все ее камешки.

Тимьяновый мед (Thymus capitatus)

Ароматный, свежий, со стойким ароматом.

Напоминает орех с легким камфорным оттенком.

Обладает насыщенным вкусом с ярко выраженной индивидуальностью. Это мед подъема и воодушевления.

Он отгоняет страх.

В то утро Анжелика проснулась очень рано, позавтракала и решила поискать документы, касающиеся пчеловодческой деятельности Маргариты. Она вздохнула с облегчением, когда поняла, что все хранилось в полном порядке, даже на мастерскую были оформлены все необходимые бумаги. Анжелика улыбнулась и стала прикидывать, какие этикетки наклеивать на баночки. От этих забот настроение у нее поднялось.