Другой телефонный звонок раздался в два.

Риточка, которая подняла трубку, насмешливо улыбнулась.

— О, это Бориса.

— Что там еще? — спросил Борис, неохотно поднимая голову от бумаг.

— Это тебя. Из Петрозаводска звонят, — сказала она и добавила, прикрыв микрофон ладонью, — это твоя сумасшедшая. Из этой, как ее… контактной комиссии.

Ритка явно не читала Стругацких. Необразованное молодое поколение. Имелась такая организация, гордо именующая себя «Комконом». Иначе говоря, комиссией по контактам. Собрались несколько энтузиастов и решили, что без них никто не откроет человечеству страшные тайны Вселенной. Вот и мотаются по стране неизвестно на какие деньги и ищут следы пришельцев. Обнаружили в Пермской области и почему-то в Подмосковье, где по лесам под каждым кустом больше пьяных, чем грибов, контактные зоны какие-то… ставят палатки, приборы натащили. Что-то замеряют, регистрируют. Теперь вот в Петрозаводск подались. Тоже излюбленное пришельцами место. А дама эта, которая звонила, была из самых инициативных. Вечно что-то пробивала, делала заявления, скандалила… и все время подозревала, что от нее скрывают информацию. Она и на Бориса когда-то вышла потому, что видела кого-то, кто говорил с кем-то, кто своими глазами видел «летающую тарелку». И его, этого очевидца, якобы увезли неизвестно куда. То ли в психушку, то ли в лечебницу для алкоголиков. Времена уже были либеральные, и Борис информацию эту тиснул. С тех пор она и полюбила его безумно, считала своим в доску, а в редакции за ним закрепилась слава любителя дешевых сенсаций. И любимца пожилых девушек. Была она горластая, энергичная, незамужняя, и звали ее Генриетта.

Он неохотно поднял трубку.

— Борис Ильич! — заорала она так, что он поморщился. — Еле вырвалась, чтобы вам позвонить! Я тут в Лоухах застряла, так один добрый человек подбросил меня до Петрозаводска, и…

— В чем дело-то, Генриетта? — прервал он ее.

Интересно, а как ее в детстве звали? Гера? Генка?

— Так я же говорю! В Чупинской области в подвале пришельца прятали!

— Кто прятал? — покорно переспросил Борис. — Зачем?

— Какая-то женщина! Она его где-то подобрала и в подвал спрятала, потому что решила, что он ее пропавший сын. А он умер! Когда мне всю эту историю рассказали, я сразу приехала, тело забрать! Так что вы думаете? Его уже увезли! И кто, как вы думаете?

— КГБ! — кисло сказал Борис. — Вернее, ФСБ.

— Наверняка, — авторитетно подтвердила Генриетта. — Приехали на машине и…

— С бронированными стеклами? — предположил Борис.

Но Генриетта не понимала юмора.

— Не знаю, — неуверенно сказала она.

— А женщина эта что говорит?

— А ничего! Ее тут же в «дурку» упекли. В Лоухах. Под особое наблюдение. Говорят, она с ума сошла. А нужно еще проверить, так ли это!

— А до этого, — сказал Борис, — она, разумеется, абсолютно нормальная была.

— Ну, не то чтобы совсем нормальная, — неуверенно отозвалась Генриетта.

«Опять отыскала очередную сумасшедшую, — подумал Борис. — Если они зеленых чертей ловят, все в порядке. Обычная белая горячка. А если зеленых человечков — тут уже комиссия по контактам требуется».

— Его местные видели. — Она поняла его колебания. — Даже из милиции приходили. Там правда что-то странное, Борис Ильич. И не в первый раз уже. Чупа, Кандалакша…

Что-то он недавно слышал, связанное с Кандалакшей…

— Да, кстати, Генриетта, а как вас в детстве звали? — неожиданно спросил он.

— Что? — удивилась та.

— Ну, мама как вас звала? Гена?

— Эта, — сказала Генриетта.

— Как?

— Эточка! Так вы приедете?

Борис подумал. Лучше кормить комаров в Карелии, чем сидеть тут на пороховой бочке. Вот она — возможность незаметно скрыться от возможного наблюдения. И Павла можно будет забрать — все спокойнее, чем на чужой даче потом очередной труп обнаружить.

— Приеду, — сказал он. — Сегодня и выеду. Диктуйте координаты.

* * *

Над Литейным золотились мягкие сумерки. Небо отражалось в дальней воде, вода, в свою очередь, отбрасывала слабое сияние обратно, в небо, и оттого казалось, что по низким облакам медленно плывут пятна света.

Двое сидели в машине, разглядывая играющих во дворе детей.

— Вот этот, — сказал один, — в желтой курточке.

Второй поднес к глазам бинокль.

— Пацан как пацан. Что толку тут торчать, не понимаю. Сколько времени мы на него угрохали? Четверо суток?

— Не ты один…

— Да на хрена он вообще нужен? Девять человек на одного сопляка! Три смены!

— Сказано — нужен, значит, нужен…

— Сам он ничего собой не представляет, — рассуждал второй, — так, мелюзга. Значит, сынок он чей-то. Но, во-первых, что-то папеньки его не видно — он с бабкой живет, а во-вторых, одежонка на нем так себе. Кто им может интересоваться, а?

— Нам не сказано, что кто-то может им интересоваться. Нам велено смотреть за пацаном.

— Во визжит-то как! — восхитился второй. — Как резаный!

— Это не он. Это та девка в беретике.

— Максимка! — раздался голос, и в окне четвертого этажа показалось лицо пожилой женщины. — Максимка! Домой!

— Сейчас, бабушка, — отозвался мальчик.

— Никаких «сейчас»!

Мальчик неохотно отделился от группы играющих детей и направился к подъезду.

Соглядатай вылез из машины.

— Пойду, провожу его, — сказал он, обращаясь к своему напарнику.

Небрежной походкой он двинулся в сторону подъезда. Мальчик уже набирал цифры кодового замка — впрочем, не слишком торопясь при этом. Взрослый наблюдал поодаль, засунув руки в карманы. Наконец мальчик справился с кодовым замком, скользнул в приоткрытую дверь и захлопнул ее за собой. Следящий не сделал никакой попытки придержать дверь: он дождался, пока та захлопнется, потом набрал код вторично.

В подъезде было пусто. Мягко гудел лифт. Наблюдатель извлек из внутреннего кармана радиотелефон.

— Третий, это Первый. Объект поехал наверх. Баиньки.

— Ясно, Первый, — сказал деловитый голос. — Сейчас примем.

Человек засунул радиотелефон в карман и уже повернулся, чтобы выйти из подъезда, как вдруг от стены отделилась бесшумная тень и скользнула к нему. В последний миг тот обернулся, почувствовав на щеке движение воздуха, и его тренированная рука автоматически поставила блок. Но было поздно — неизвестный коротко и страшно ударил его по шее ребром ладони. Соглядатай захрипел и мешком свалился на грязный кафельный пол. Его противник ткнул его носком ботинка и скользнул обратно во тьму.