— Так это ты на него рассчитываешь? — спросил Андреев.

— Да! Он очень любил свою сестру! — ответила я и продолжила: — В Тбилиси Гоглидзе отправил на адрес герра Полдорфа заверенные копии свидетельств о смерти Веры, Казимира и Клары Стадницких и предложил свою помощь в поисках родственников Веры, вдовы Тадеуша. Совершенно естественно, что имя Зайцева ни в коем случае упомянуто быть не могло — Стадницкие ведь наверняка сообщили фрау Шонберг, как погиб ее брат, кто его убил. Так что она должна была принять все меры к тому, чтобы убийца брата никогда не стал ее наследником. В ответ же Гоглидзе получил только один вопрос: «А Ванда?» На все его уверения, что девочка пропала бесследно и ее тело найти уже невозможно, ему написали, что фрау Шонберг поверит в смерть девочки только тогда, когда увидит ее мертвой. Тогда Гоглидзе поехал в Кутаиси, решив, что Манана Георгиевна могла уехать с Вандой к родственникам, но их там не было. Так что вы, Манана Георгиевна, очень верно рассудили, что там вам лучше не появляться, и оборвали всякую связь с родными. Тем временем для Стадницких уже были готовы документы на выезд, о чем своевременно узнал Гоглидзе и, подделав доверенность от Казимира, получил их, чтобы Ванда, если она все-таки объявится, не смогла выехать. Неизвестно, как развивались бы события дальше, но Зайцев в Тбилиси сел за вооруженный грабеж, при котором один человек погиб, а второй остался на всю жизнь инвалидом. И как ни старался Гоглидзе, но Виктору дали десять лет. Тем временем фрау Шонберг не оставляла попыток найти Ванду и отправила в Сухуми помощника Фридриха Полдорфа, Иоганна Штерна, который был родом из России и, соответственно, знал русский язык. Тот приехал в Сухуми, но ничего нового узнать не смог, а только получил подтверждение того, что Казимир с Кларой были убиты, а Ванда пропала. Зайцев же освободился в декабре 2003-го, и тут его ждал сюрприз, потому что адвокат времени даром не терял и нашел тебя, Ванда, через Интернет, где была не только заметка о конкурсе бальных танцев, но и твоя фотография, по которой они тебя и узнали. Решив разделаться с Мананой Георгиевной и Вандой, Зайцев рванул в Ростов-на-Дону, но там его ждал облом. Потом опять же в Интернете появилась заметка о химической олимпиаде, и так Гоглидзе с Зайцевым узнали, что ты в Волгограде. Манана Георгиевна, вы ведь сразу поняли, что стреляли тогда именно в Ванду?

— Конечно, поняла, — печально подтвердила она. — Кому же еще пришло бы в голову стрелять в девочек? Потому-то мы оттуда сразу и уехали. Но как он нашел нас в Тарасове?

— А это тоже работа Гоглидзе. Он разослал во все областные комитеты и министерства здравоохранения России адвокатские запросы, где писал, что родственники в Грузии ищут Манану Георгиевну Нинуа, педиатра по специальности. Это заняло много времени, но оно окупилось, он получил отсюда положительный ответ. Так Зайцев узнал ваш адрес, но, наученный горьким опытом, в общежитие соваться не стал, а начал подкарауливать Ванду на улице, завербовав себе в помощь несколько мелких уголовников…

— Ты их установила? — тут же спросил Андреев.

— Да! Это…

— Подожди! Я запишу! — перебил меня он, доставая блокнот, и я продиктовала ему имена сообщников Зайцева. — Ну уж с этими-то я сам разберусь, — угрожающе пророкотал Семен Иванович. — Будут знать, как на моих родных руку поднимать!

— Думаю, у вас это хорошо получится! — согласилась я и сказала: — Задачей этих подонков было отвлечь Ивана, пока Зайцев будет разбираться с Вандой. Во время первого нападения охрана подоспела быстро, а вот во время второго он успел ранить девушку. И в больницу он шел, чтобы уже наверняка прикончить ее, но тут ваши люди, Семен Иванович, сработали оперативно и повязали его.

— Не зря, значит, мой хлеб жуют! — одобрительно произнес он.

— Я же в Гамбурге…

— Ты и там была? — удивленно воскликнул Андреев.

— А я, Семен Иванович, привыкла все дела до конца доводить, — назидательно сказала я. — Так вот, я в Гамбурге встретилась с герром Полдорфом и передала ему все собранные мной доказательства, сообщила адрес родных Ванды во Франкфурте-на-Майне, отдала ее последнюю фотографию, которую взяла у вас, Семен Иванович, и те, которые выкупила у Валентины. А он назначил экспертизу, которая подтвердила, что на тех детских фотографиях Ванды, которые были посланы фрау Шонберг, и на тех, что ему привезла я, изображен один и тот же человек. Таким образом, ты, Ванда, теперь являешься единственной наследницей фрау Шонберг, с чем я тебя и поздравляю! — и, протянув ей запечатанный конверт, полученный от Полдорфа, сказала: — Это ее завещание с описью всего имущества, которое перейдет к тебе. Правда, есть одно условие: не менять после замужества фамилию и один из твоих сыновей должен носить имя Тадеуш Стадницкий.

— Так каково же наследство? — опять спросила Клавдия.

— Думаю, что к моменту наследования оно будет еще больше, — таинственно сказала я.

— Как это понимать? — удивился Семен Иванович.

— А так, что фрау Шонберг жива, — с притворной простотой ответила я. — Я встречалась с ней, и она была очень рада узнать, что Ванда нашлась. Она очень ждет ее в гости, а еще лучше — навсегда. А состояние у нее весьма значительное: загородный дом и большая квартира в Гамбурге, три магазина, два из которых продуктовые, а один — сувенирный, акции, счет в банке…

— Магазины, говоришь? — встрепенулся Андреев, перебив меня. — Ну, тогда мне с ней поговорить бы не мешало! Найдутся у нас с ней общие интересы! — и обратился к сыну: — Ты, Ванька, бросай со своей медициной дурью маяться! Пойдешь ты у меня в экономический! Тебе ведь со временем всем хозяйством управлять предстоит! А к этому загодя готовиться надо! Понял?

— Я понял, папа, — согласно покивал головой Иван. — Да я в меде только ради Сан… То есть Ванды, — поправился он, — и учился.

— В общем и целом, — закончила я, — состояние фрау Шонберг оценивается в десять миллионов евро. И она очень рада, что не придется оставлять это все местному церковному приходу или какому-нибудь благотворительному фонду.

— Ну, Клавдя! — рассмеялся Андреев. — Утрешь ты нос всем своим приятельницам! Сноха у нас с тобой будет не только шляхетского рода, но еще и миллионерша! То-то они от зависти позеленеют!

Он начал рассуждать о том, что нужно срочно оформить Ванде новые документы, включая загранпаспорт, где и когда они будут устраивать свадьбу и так далее, а я, воспользовавшись моментом, вышла в коридор и набрала на сотовом выясненный заранее номер телефона главврача той детской поликлиники в Ростове-на-Дону, где работала Нинуа.

— Здравствуйте, Шалва Луарсабович! — сказала я, когда он мне ответил. — Я та самая женщина, которая интересовалась у вас Мананой Георгиевной Нинуа, вы помните меня?

— Допустим, — неприветливо отозвался он.

— Дело в том, что Манана Георгиевна вынуждена была тогда срочно уехать, их преследовал один мерзавец, который хотел убить Сандру, — объяснила я.

— Почему она мне ничего не сказала? — взревел он.

— Она не хотела подвергать вас опасности, вот и решила, что сама со всем справится, — сказала я.