Немцы въезжали в Париж на рассвете 14 июня. Буллит, отрезанный от всяческой внешней связи, успел отправить последние парижские сообщения швейцарской почтой. Над палатой депутатов, сенатом, министерствами, ратушей, над Триумфальной аркой и могилой Неизвестного солдата повисли огромные красные знамена со свастикой. Остававшийся в городе небольшой дипломатический корпус получил от немецкого коменданта города приглашение на парад по случаю победы. Сотрудники советского полпредства приветствовали фашистские войска и, по воспоминаниям И. Эренбурга, угощали немецкий генералитет черной икрой. Одна из многочисленных историй об Уильяме Буллите утверждает, что американский посол, глядя с мефистофельской улыбкой на доставившего приглашение нацистского офицера, уверил, что примет участие в следующем параде.

Штаб-квартира германского командования расположилась в отеле «Крийон» на Площади Согласия. Соседним зданием было американское посольство с гордо развевавшимся звездно-полосатым флагом. Немецкие телефонисты стали налаживать кабельную связь для прибывающих генералов. Бывший префект полиции Роже Ланжерон вспоминал: «Прошлой ночью немцы начали работать на крыше посольства. Буллит немедленно сообщил командующему, что если они не уйдут в течение часа, он будет это рассматривать как вторжение на американскую землю и откроет огонь по любому, кто будет там находиться… Немцы тут же убрали все за собой». Как признавался Рузвельту сам Буллит, посольство располагало двумя револьверами и сорока патронами.

18 июня 1940 года новый глава французского правительства маршал Петэн запросил у врага перемирия. С начала Второй мировой войны прошло меньше девяти месяцев. Собственно же боевые действия во Франции продолжались немногим более шести недель. «Сцена потемнела быстро», — написал в те дни Рузвельту британский премьер Черчилль.

Через неделю, 25 июня, Уинстон Черчилль, понимая, в сколь тяжелом положении оказалась Англия, отправил письмо в Москву с предложением восстановить прерванные пактом Молотова-Риббентропа контакты. Сталин не посчитал нужным ответить. Молотов в свою очередь отправил в Берлин «самые горячие поздравления в связи с успехами германской армии». Спустя годы Черчилль написал: «Не предугадывая своего собственного будущего, советское правительство наблюдало за крушением того самого второго фронта на Западе, создания которого ему вскоре предстояло требовать с такой страстью и ожидать так долго и мучительно».

Представителей капитулировавшей Франции доставили на станцию Ретонд в Компьенском лесу под Парижем. Здесь 11 ноября 1918 года в белом салон-вагоне французский главнокомандующий Фош продиктовал немцам условия перемирия. По приказу Гитлера исторический вагон Фоша был изъят из музея и, чтобы как можно больше унизить «версальских лягушатников», поставлен на то самое место, где он стоял 22 года назад. Не скрывавший злорадства генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель принимал французскую капитуляцию.

На следующий день Гитлер осматривал поверженный Париж: постоял перед гробницей Наполеона, посетил здание Оперы, сфотографировался на фоне Эйфелевой башни. Вечером он вызвал творца «арийского классицизма» Альберта Шпеера и приказал подготовить план реконструкции Берлина: германская столица к 1950 году должна была затмить Париж в качестве архитектурной столицы мира.

В Рейхе чередой шли торжества. На парадных военных мундирах сверкали новые нашивки и ордена — черные Железные кресты с серебристыми ободками, золотые Дубовые листья, Рыцарские мечи. Берлинские портные сбились с ног, выполняя срочные заказы на новые мундиры. На многотысячных офицерских приемах победители получали корзины-подарки «от фюрера» — бутылки французских вин, датскую ветчину, бельгийский шоколад. Выступая в рейхстаге Гитлер милостиво пообещал не покорять Британию, если Лондон согласится прекратить войну и признает все германские завоевания.

Тем же летом 1940 года Советский Союз присоединил три балтийских государства и отторгнул у Румынии провинции Бессарабию (ставшую советской республикой Молдавией) и Северную Буковину, включенную в состав Украины. Часть Литвы, согласно советско-нацистским секретным договоренностям, входила в «сферу германских интересов», но Сталин не озаботился дипломатическими формальностями. Оккупация Буковины, в прошлом исконной земли австрийской короны, никогда не оговаривалась в протоколах как «зона советских интересов», что вызвало сильное неудовольствие Гитлера.

Молотов говорил с трибуны Верховного Совета: «…народы Литвы, Латвии и Эстонии в дружеском порыве выбрали таких представителей, которые единодушно объявили о введении Советской власти во всех трех странах и о входе этих стран в состав СССР». Пояс новых земель от Финляндии до Черного моря был на четверть больше площади всей Франции. Сталин добавил пять новых социалистических республик. «Советский Союз увеличился за последний год более чем на 23 млн. населения», — сообщил Молотов. Была и некоторая убыль населения: десятки тысяч «антисоветских элементов», литовские священники и врачи, румынские учителя и журналисты, эстонские офицеры и фермеры отправились в вагонах для скота на медленную смерть в сибирскую ссылку. Мир еще не знает о Катыни и других ужасах «великого освободительного похода».

Уильям Буллит покинул Париж 30 июня 1940 года. За предыдущие две недели посольство успело выдать около семисот «охранных грамот» американским гражданам, а также множество неучитываемых документов попавшим в ловушку англичанам, бельгийцам, евреям, полякам. Упоенные победой оккупационные власти особых препятствий посольству не чинили и даже выделили сопровождение. Вместе с секретарями Буллит по подложным паспортам вывез двух британских офицеров, которых одел в свои костюмы и приказал во время путешествия не раскрывать рта. Посол также увозил с собой пистоли Джорджа Вашингтона, когда-то подаренные генералом маркизу Лафайету.

Всю вторую половину 1940 года Билл Буллит был одной из самых популярных фигур на родине. Его деятельность даже сравнивали с исторической миссией Бенджамина Франклина, первого американского посланника во Франции. Встречи и обеды в честь дипломата перемежались с газетными нападками на него со стороны ревнителей строгого нейтралитета Соединенных Штатов.

18 августа 1940 года Буллит выступал со ступеней Индепенденс-Холл, самого знаменитого исторического здания Филадельфии и Америки, в стенах которого летом 1776 года была провозглашена «Декларация независимости США». Митинг был организован Американским философским обществом, одной из самых почтенных организаций, основателем которой был Б. Франклин, а членами Дж. Вашингтон, А. Гамильтон, Т. Джефферсон, Дж. Мэдисон и другие «отцы-основатели» Соединенных Штатов.

Америка слышала много речей. Но здесь у четырех тысяч слушателей на площади мороз побежал по коже. «Американцы, почему вы спите? — кричал в микрофон Буллит. — Вас убаюкивают спасительные слова „Атлантический океан“… Если Британия потонет, то наша линия Мажино будет в Атлантике… Это очевидно, что Америка не идет на войну, но особенно очевидно, что война приближается к Америке…» Буллит бросил в толпу слова Гитлера: «Каждая страна воображает, что спасется в одиночку. Эгоизм и отсутствие дальновидности не позволят им воевать, пока не станет слишком поздно».