В книге «Великий Глобус» Уильям Буллит писал: «Через месяц после нападения Гитлера на Советский Союз президент Рузвельт отправил своего личного представителя мистера Гарри Гопкинса в Москву на встречу со Сталиным… Мистер Гопкинс сделал правильный вывод, что русские будут стойко сражаться, поэтому ленд-лиз для них отвечает нашим национальным интересам. Но в ответ он не попросил ничего. Он не обозначил жизненную заинтересованность Соединенных Штатов в свободной и независимой Европе. В той отчаянной ситуации Сталин не смог бы отказаться от письменных гарантий уважать послевоенный суверенитет всех европейских государств. ‹…› Война — это не борьба за призы. Военные действия должны сопровождаться конструктивными политическими и моральными усилиями. Это было не только в интересах Соединенных Штатов, но и всех союзников, включая русских, в конце войны добиться свободы и мира для европейских и азиатских народов».

О степени отчаяния Сталина говорит его послание Рузвельту в сентябре 1941 года. «Отец народов» предлагал заменить отступавшие советские войска англосаксами и даже предоставить американским войскам «любой участок советского фронта под полным командованием американского руководства». К этому времени Сталин отбросил пролетарскую идеологию и сделал упор на русские национальные и патриотические ценности. В его кабинете даже появился портрет Суворова. Из Гулага вернули уцелевших военачальников и иерархов православной церкви. В официальной советской пропаганде Англия и США из уже привычных врагов-империалистов и «поджигателей войны» превратились в «коалицию свободолюбивых народов».

В начале ранней московской осени в американском посольстве стали готовить для эвакуации персонал и архивы Спасо-Хауса. По воспоминаниям секретаря посольства Чарльза Тэйера, группа сотрудников была отправлена в Казань, где «местные татары, недовольные наездом иностранцев и трудностями с пропитанием, забросали американских чиновников камнями, когда те отправились в продовольственный магазин».

В те месяцы Буллит оставался в Вашингтоне не у дел: бывший посол в исчезнувшей французской республике, которому не предлагали никакой работы. Ни первые, ни вторые роли. При этом Рузвельт официальную отставку дипломата не принял. Как вспоминали многие очевидцы, обстановка в знаменитом особняке на Пенсильвания-авеню была крайне напряженной. Среди членов президентской администрации не было согласия. Снаружи Белого дома пикеты левых либералов и правых изоляционистов ходили по тротуару в обе стороны с антивоенными плакатами. Генри Форд отказывался выполнять заказы для англичан. По ряду предприятий прокатились забастовки протеста против выпуска военной продукции. Для подавления одной из них — на заводе «Норт Америкен» в Калифорнии — по приказу Рузвельта применили военную силу.

Национальный герой Америки летчик Чарльз Линдберг, первым перелетевший Атлантический океан, в сентябре 1941 года заявил на митинге, что «три основные группы насильно склоняют страну к войне: англичане, евреи и правительство Рузвельта». По мнению Линдберга, из этих групп «евреи представляют наибольшую опасность ввиду их громадного влияния на кинопромышленность, прессу, радио и наше правительство». Закон о выборочном призыве на армейскую службу сроком в восемнадцать месяцев прошел после ожесточенных дебатов в Палате представителей перевесом всего в один голос — 203 против 202. Призывники, открыто осуждая своего верховного главнокомандующего, начали выводить на стенах общественных туалетов надписи: «Прокатим Конгресс на выборах в октябре».

«Дорога жизни» Великобритании, тонкая нить снабжения продовольствием и военными материалами, лежала через Северную Атлантику. Среди холодных свинцовых вод медленно передвигались большие конвои — по нескольку десятков грузовых и коммерческих судов. Американские корабли — по Закону о нейтралитете — не имели вооружения. Осторожный Рузвельт, не желая провоцировать Гитлера, все еще отказывался конвоировать торговые караваны силами американского флота. Охранение несли британские корветы и эсминцы.

Опасность погибнуть от немецкой торпеды подстерегала английских и американских моряков и в ясный летний день, и во мраке штормовой ночи. Немцы избегали атаковать суда под американским флагом, но трагический инцидент был лишь вопросом времени. В ночь на 16 октября 1941 года «волчья стая» гитлеровских подлодок настигла очередной конвой. В ночном бою был торпедирован американский корабль «Кирни». Это дало возможность Рузвельту провести на Капитолийском холме поправку к Закону о нейтралитете, отменявшую запрет на вооружение коммерческих судов.

«У него больше не осталось материала для фокусов, — говорил позднее президентский спичрайтер Р. Шервуд. — Мешок, из которого он так часто извлекал кроликов, опустел». Рузвельт же продолжал выступать с выспренними речами о конечном торжестве принципов демократии над диктатурами.

18 ноября 1941 года Буллита неожиданно вызвали в Белый дом. Посол вспоминал: «Президент предложил, чтобы я отправился в качестве его личного представителя в Западную Африку, Египет, Ливию, Палестину, Ирак и Иран и вернулся через Карачи, Индию, Сингапур и Голландскую Индию». Рузвельту вновь потребовался опытный дипломат и глобально мыслящий аналитик. Хозяина Овального кабинета интересовало, сможет ли Британская империя выдержать растущее напряжение войны.

В связи с предстоящим вояжем представителя президента в ранге посла Рузвельт отослал депешу «бывшему моряку» (так в Вашингтоне кодировали Черчилля): «В виду растущей важности операций на Ближнем Востоке и в Ливии, я посылаю моего старого друга Билла Буллита в качестве своего личного посланника. Прошу Вас отдать персональные распоряжения вашим гражданским и военным властям для содействия его миссии».

Всем, кто летел в Африку и Азию, полагалось пройти вакцинацию против чумы, холеры и других опасных болезней. Буллит отправился в военное министерство, где находился специальный медицинский пункт. Любопытно, что в те же самые дни, по тому же маршруту, но в противоположную сторону — Тегеран, Багдад, Калькутта, Бангкок, Сингапур, Филиппины, Гавайские острова — отправился возвращенный из опалы Максим Литвинов, назначенный советским послом в Вашингтон.

7 декабря 1941 года, когда Билл Буллит был на пути в Каир, японские бомбардировщики и торпедоносцы нанесли внезапный удар по главной тихоокеанской базе американского флота Перл-Харбор. Вместе с линкорами и эсминцами за один час атаки погибли три тысячи американских моряков. Одновременно японские войска вторглись в Таиланд, высадились в Малайе и бомбардировали Сингапур. Вечером того судьбоносного дня в Белом доме экстренно собрался президентский кабинет и лидеры Конгресса. Военный министр Генри Стимсон высказал мнение: коль скоро США вступили в войну с Японией, нужно также объявить войну Германии и Италии. Гул одобрения перекрыл зычный голос Рузвельта: «Не надо!»

Уинстон Черчилль, получив известие о Перл-Харборе, немедленно провел через британский парламент резолюцию об объявлении войны Японии. Официально Соединенное Королевство вступило в войну с императорской Японией на несколько часов раньше, чем ее объявил Конгресс Соединенных Штатов.

На следующий после Перл-Харбора день Франклин Рузвельт принял Литвинова. Президент просил у советского правительства разрешение использовать Владивосток как базу для дозаправки американских бомбардировщиков, базирующихся в Маниле, для будущих налетов на Японию. Несмотря на то, что Америка уже предоставила Москве беспроцентный кредит в 1 миллиард долларов и начала поставки стратегического сырья и вооружений в Советский Союз, нарком Молотов отклонил просьбу Рузвельта.