3 мая 1941 года, после катастрофических поражений англичан в Греции и на Крите, измученный британский премьер просил Рузвельта, чтобы США «немедленно объявили себя воюющей стороной». Эта единственная подобного рода мольба Черчилля, направленная американскому президенту, как и в случае с Полем Рейно, была вежливо оставлена без внимания. 21 мая 1941 года Билл Буллит в свою очередь попытался побудить Рузвельта к активным действиям против нацистов. Его письмо заканчивалось фразой: «На часах 11:59».

«Я не стану останавливаться на наших отношениях с США. Скажу только, что ничего хорошего сообщить не могу», — докладывал Молотов Верховному Совету под смех депутатов. Американские разведывательные источники, как и английские, обладали достоверной информацией о готовящемся германском нападении на СССР. Новый хозяин Спасо-Хауса Лоренс Стайнхардт после долгих раздумий отсоветовал К. Халлу сообщать об этом русским, ибо в Кремле все равно не поверят или сочтут разведданные британской провокацией. Словно в подтверждение его слов, полпред в Вашингтоне К. Уманский докладывал Молотову, что американский посол — «богатый буржуазный еврей, пропитанный скверным духом сионизма».

В Красную армию регулярно поступали альбомы с силуэтами английских боевых самолетов и кораблей. Альбомов с германской техникой не было и в помине. Советские газеты призывали своих граждан провести лето 1941 года в путешествиях по Крыму (в то время Крымской автономной республике). Делая приятное своим берлинским друзьям, Сталин 12 мая распорядился закрыть в Москве посольства Бельгии, Норвегии, Греции и Югославии, а их персоналу либо покинуть страну, либо перейти на положение интернированных. В том же месяце без видимых причин ограничили свободу передвижения американских дипломатов. К роковому июню 1941 года «красный Макиавелли» привел СССР в состояние почти полной международной изоляции. Отношения с единственной реально воюющей с Гитлером страной были доведены до такого состояния, что правительство Великобритании вынуждено было отозвать из Москвы своего посла.

В ситуации «11:59» товарищ Сталин занимался привычным делом: в июне арестовали и впоследствии (уже в дни войны) расстреляли двух бывших начальников Главного управления противовоздушной обороны и всех троих бывших командующих ВВС Красной Армии. Короткими июньскими ночами идут аресты в Главном артиллерийском управлении, наркомате вооружений, штабах и военных академиях.

«Свободен первый шаг, но мы рабы второго», — устами своего Мефистофеля говорил Гете. Меньше чем за три недели до гитлеровского нападения, 3 июня 1941 года, в Кремле секретным распоряжением Политбюро разрешили «из особых запасов» дополнительно поставить в Рейх тысячи тонн стратегического сырья — медь, молибден, олово, никель, вольфрам. Необходимые Гитлеру материалы для новой войны доставлялись советскими курьерскими поездами с опережением графика поставок. Немецкие самолеты и танки, обрушившие «вероломный» удар на СССР, заправлялись советским горючим, а желудки солдат вермахта были набиты русским хлебом.

После войны Уинстон Черчилль как всегда образно отметил воскресное утро 22 июня 1941 года: «Злобный бред, распространявшийся советской пропагандистской машиной в ночном эфире по адресу Англии и Соединенных Штатов, заглушила на заре германская канонада. Злые не всегда умны…» Получив ноту об объявлении войны, заикавшийся от волнения Вячеслав Молотов сказал немецкому послу Шуленбургу: «Мы этого не заслужили».

Вечером 22 июня 1941 года глава правительства Великобритании обращался по радио к своему народу: «В прошедшие двадцать пять лет не было более последовательного противника коммунизма, чем я. Не буду отрекаться ни от одного слова, которые я высказывал по этому поводу. Но перед событиями, которые сейчас происходят, все отступает… Мы будем сражаться с Гитлером на суше, мы будем сражаться с ним на море, мы будем сражаться с ним в воздухе, пока, с Божьей помощью, не избавим землю от самой тени его». В Кремле же все 22 июня отказывались объявлять всеобщую мобилизацию, ожидая ультиматума из Берлина и «провокаций» Черчилля. «Все думали, — вспоминал М. Литвинов, — что британский флот идет на всех парах в Северное море для совместной с Гитлером атаки на Ленинград и Кронштадт».

В первые дни войны в Москве циркулировали слухи, что Красная Армия овладела Варшавой, Данцигом, Кенигсбергом. Жуткая правда стала приходить позднее. Уступавший Красной Армии по численности и сопоставимый с ней по техническому оснащению вермахт в считанные дни преодолел территории, из-за обретения которых Сталин вел дьявольскую геополитическую игру. Значительная часть советской авиации была уничтожена в первые же часы войны на «мирно спящих» аэродромах. Узнав об этом, командующий ВВС Западного фронта генерал-майор И. Копец застрелился вечером 22 июня в своем кабинете.

23 июня на стол Франклина Рузвельта лег прогноз военного министра Г. Стимсона в отношении сроков поражения Советского Союза: «Минимум один и максимум три месяца». Тем не менее, президент сделал небольшой, но решительный шаг — разморозил около 50 миллионов долларов советских вкладов в американских банках. Рузвельт также объявил, что положения Акта о нейтралитете не распространяются на Советский Союз, разрешив тем самым СССР покупать у США военное оборудование.

Билл Буллит писал Рузвельту 1 июля 1941 года, что полностью согласен с президентом в том, что Соединенные Штаты должны помочь «каждому (даже преступнику), сражающемуся с Гитлером», но это необходимо подробно разъяснить, ибо у американского народа может сложиться неправильное впечатление, будто «коммунисты стали друзьями демократии». В том же письме Буллит советовал президенту поддержать «Свободную Францию» под руководством де Голля и заменить английские конвои в Атлантике на американские, чтобы высвободить британский флот для других операций.

3 июля 1941 года, на двенадцатый день войны, кремлевский горец наконец овладел собой, вернулся с дачи в Москву и решился выступить по радио. «Братья и сестры», к которым обращался вождь, узнали трагическую реальность: враг захватил Литву, часть Латвии, западную часть Белоруссии, часть Западной Украины (на самом деле положение было гораздо хуже). В этот же день Политбюро решило отпустить Исполкому Коминтерна «один миллион долларов для оказания помощи ЦК Компартии Китая».

На следующий день был арестован командующий Западным фронтом Д. Павлов и генералы его штаба. Арест Павлова поддержал Г. К. Жуков. На Героя Советского Союза (за Испанию), участника финской войны Павлова возложили всю ответственность за преступные просчеты сталинской верхушки. Всего за период с июля 1941 года по март 1942 года были расстреляны 30 советских генералов.

8 июля Сталин принял английского посла С. Криппса и предложил внести в англо-советскую декларацию только два пункта: взаимопомощь и обязательство обеих сторон не заключать сепаратного мира с Гитлером. Черчилль дал такое согласие. Первый британский морской транспортный конвой прибыл в Архангельск 31 августа 1941 года. В целом за время войны 40 северных конвоев, неся чудовищные потери, перевезли 4 миллиона тонн снаряжения, включая 5 тысяч танков и 7 тысяч самолетов. Черчилль, оказывая масштабную помощь Советам, сильно рисковал, лишая английские войска бесценных запасов. Исход войны на Востоке висел на волоске, и не было никакой уверенности, выстоит ли Советский Союз и не заключит ли Москва с Берлином новый мир. Рассекреченные впоследствии документы подтвердили эти опасения. Среди нескольких известных эпизодов наиболее достоверным считается попытка Сталина через посла Болгарии И. Стаменова предложить Гитлеру нечто вроде нового Брестского мира с огромными территориальными уступками. Фюрер, рвавшийся к Москве, на переговоры не пошел. Напротив, уверовавший в свою победу Гитлер даже отдал приказ о свертывании военной промышленности Рейха.