Есть у меня отличное дизайнерское решение, что можно сделать с филактерией. Мне потребуется стекло и сталь…

Пока кость зарастает, мы поработаем.

Идея следующая: изготовить стеклянные шкатулки, в количестве не менее пяти сотен. Каждую из них сделать идентичной копией, но в одной использовать кусок своего черепа, благо, он прозрачный. А потом, когда всё будет готово, распихать эти шкатулки по тайным хранилищам, здесь и на Земле.

Прорицательские практики могут помочь установить примерную форму филактерии и, в таком случае, я только пожелаю удачи всем ушлёпкам, которые вознамерятся отправить меня в отпуск.

— Дамы, помогите мне, — приказал я. — Кейт — бери молоток, Грейс — за шлифовальный станок, а ты, Катрин, начинай танцевать на фоне. Будем ебашить как в лучших фильмах Болливуда!

Работали четыре часа, произвели восемьдесят три шкатулки, в том числе и одну настоящую филактерию.

Никакого золота, никакой роскоши — просто безвкусная стеклянная шкатулка, в которой можно хранить пуговицы, булавки, значки всякие. Суровый утилитаризм, без каких-либо изысков. Такую точно не станешь воровать ночью из дома соседа, предпочтя вытащить телевизор.

— Остальное — доделаем завтра, — сообщил я телохранительницам.

Филактерию осталось только активировать в ходе ритуала.

— Дамы.

Кейт, Грейс и Катрин приблизились ко мне.

— Возьмите ребят из президентской охраны, сходите в тюрьму и доставьте двенадцать смертников в третий ритуальный зал, — приказал я. — Я буду ждать вас там.

Да-да, мудак, душегуб, ритуальные жертвоприношения — всё это плохо и так далее.

Но если эти смертники всё равно умрут, повешением ли, расстрелом ли — то какая разница?

Юридически, как я уже говорил, у меня всё чисто. Разбойники, несмотря на качественно более высокий, чем в окружающих странах, уровень преследования уголовных правонарушений, всё ещё не исчезли как класс. Воры, убийцы и грабители, от того, что у нас круглосуточные патрули, а также налаженная оперативная работа, не перевелись, поэтому преступников всегда хватает.

И можно ткнуть мне в лицевые кости черепа, что наказания слишком суровы, несоизмеримы преступлениям, но тут иначе нельзя. И у окружающих наказания даже хуже.

В фемах и сатрапиях за воровство рубят руки — такая славная средневековая традиция, за убийства с целью наживы вешают, насильникам отрезают понятно что, а грабителям снимают шкуру с жопы. Если предпоследнее я примерно понимаю — чем совершил, то и отрезали, то логика последнего от меня ускользает. Реально, я ещё по адрианопольским временам помню — на лобном месте грабителю-рецидивисту палач ножом отрезал кусок жопы.

У меня же, несмотря на то, что я стараюсь не сбавлять градус тяжести наказаний, чтобы преступные элементы не подумали, что у меня тупо безопаснее совершать преступления, наказания чуть мягче.

Украл — всего-то от двух до пяти лет каторжных работ, в зависимости от нанесённого ущерба. Изнасиловал — от восьми до двенадцати лет, в зависимости от тяжести. Ограбил — от двух до пятнадцати, в зависимости от тяжести. Убил — от пятнадцати до смертной казни. Разбой — от восьми до смертной казни.

Ну и накрывают немёртвые и живые оперативники разбойничьи банды, выходят на организованные преступные группировки в союзных городах — пополнение казематов идёт.

А ещё у меня либерализм! Смертную казнь, при желании осужденного, можно заменить на обращение в немёртвого. Свобода, демократия, счастье!

Но всё равно лезут, суки. Паспортный контроль у нас есть, камеры видеонаблюдения, плотное патрулирование — ну ничему не учатся.

Иду в ритуальный зал № 3, специально предназначенный для ритуалов, не связанных с межмировым перемещением.

— Аллё, Винтик? — набрал я номер ассистента. — В ритуальный зал номер три доставьте ингредиенты для ритуала ГЛ-17/12. Всё, жду.

Стараюсь регламентировать все процессы, чтобы не бегать с визгом, когда что-то срочно понадобится.

Достаю телефон, открываю кристаллы и смотрю на рейтинг. Сегодняшний день стоил мне позиции в рейтинге. Блядь!

Врубаю сразу двадцатый уровень — я понял, в чём была проблема. Я себя ограничивал, играл на двадцатом только при острой необходимости, а надо всегда. Только через трудности возможен рост.

— Сюда, сука! — заорал я, когда сумел захерачить комбо ×16. — Сейчас я тебя накуканю, гадёныш! Батя в здании, мразь! На колени!

Четыре раунда подряд и все выше минимального порога на 80–90% — я скинул наглеца на ступень ниже и даже опасно близко подобрался к жопе следующего чувака. Ещё пара таких блестящих раундов и…

В ритуальный зал вошли Винтик и Шпунтик, сразу же начавшие засыпать пол песочными линиями. Не стал им мешать — они знают, что делать. А это значит, что пора подвинуть старичков, с трудом удерживающихся на вышестоящих ступеньках рейтинга!

Через десяток минут в ритуальный зал начали заводить схомутанных смертников.

У каждого будущего покойника, которого после ритуала только в селитряницу, на груди нашит идентификационный номер, под которым нашита уголовная статья.

— Эй, тупица, я же тебя видел где-то! — узнал я одного из смертников. — Бля, как тебя звать… О, вспомнил! Гундивальд!

Смертник не на шутку испугался.

— В отряде Никиты состоял, так⁈ — подошёл я к нему и взял за ворот. — Там ещё Белян был, Неждан, Ярополк, Мстислав, Шамхал, Альбо и Светозар!

Для меня все те события первых дней после пробуждения — как вчера. Эх, что за славные были деньки!

— Д-д-да… — со стуком зубов, ответил Гундивальд.

Смотрю на его статью. О, у него их две — мультик. 141 и 174. 141— это причинение смерти по неосторожности. А вот 174 — это странно.

Насильственные действия сексуального характера, то есть не классический износ, а из разряда мужеложества, лесбиянства и так далее. Гундивальд мужского пола, а это значит…

— Ты что, пидор⁈ — резко подтянул я Гундивальда поближе к себе.

Пристально пырюсь в его испуганные глаза красными огнями из глазниц.

— Нет, господине… — замямлил тот.

— Не пизди мне, сука! — выкрикнул я ему в лицо. — Статья 174 —