Миновала ли полночь?

—Почему ты называешь меня котенком?— странный вопрос, но я все-таки решилась задать его.— Почему не кошечкой, например?

—Потому что ты похожа на котенка, маленького, пушистого и не понимающего, с какими целями его подобрали на улице и принесли домой. Ты забавно шипишь,— усмешка в голосе.— Тебя приятно гладить. А кошечка — звучит пошловато. Киска — вообще сомнительно.

И что сомнительного во вполне невинном слове «киска»?

Справа расстилалось поле, исчезая краем во тьме. Ночь плела свою паутину, успокаивая нервную дрожь, развеивая оставшуюся от пережитого муть страха. Шептала вкрадчиво, что сон — лучшее лекарство.

—И кстати, котенок, надеюсь, в твоем плотном графике встреч нет какого-нибудь очередного мероприятия этак… на всю следующую ночь?

—Нет,— сон не только лечит. Сон помогает коротать время.

—Значит, считай, что ты занята. На завтрашнюю ночь. А там посмотрим.

—И что будет?

—Попробуй поспать. Если что, я разбужу.

—А ты?

—Мы можем дольше обходиться без сна, чем обычные люди. Не переживай.

Чувствую, как Нордан обнял меня крепче, теснее прижимая к себе. Я потерлась щекой о его плечо, закрыла глаза, проваливаясь в сон с запахом тумана и ночи.

И проснулась резко, словно вырванная рывком из воды.

—Просыпайся, котенок,— тихий шепот рядом.— Наш благородный рыцарь-спаситель в сияющих доспехах наконец-то явился. И даже с верным оруженосцем.

Кажется, прошло совсем немного времени, сон мой не длился дольше нескольких минут, но, подняв голову, оглядевшись, я поняла — уже утро. Раннее, серое. Небо над зеленым полем хмурилось белесой мглой, ночной сумрак уступил место густой дымке, застилавшей горизонт. За кустами виднелись два черных автомобиля. И лицо Бевана с широкой радостной ухмылкой, склонившееся к окну со стороны Нордана.

—Вот вы где. А мы ночью мимо вас проехали.

Я отодвинулась от мужчины, не столько смущенная присутствием Бевана, сколько раздраженная. На заднем сиденье зашевелилась Валерия, и взгляд Бевана обратился на девушку.

—Вы только посмотрите, кто тут у нас. А мы ее ищем уже Дирг знает, сколько часов. Октавиан каких только кар не пообещал, если с прелестной головки его драгоценной дочери упадет хотя бы волос. Катаринна в истерике, ее доктор назначил ей успокоительные с не выговариваемыми названиями. Бедные юные фрейлины ревут в три ручья и клянутся всеми богами, что ничего не знали о планах наследницы.

Дверь с моей стороны открылась. Я приняла предложенную руку, теплую, уверенную, вышла из салона. И лишь сейчас осознала, как ужасно выгляжу. Странное голубое платье, мужская куртка, растрепанные волосы.

—Все в порядке, Сая?— спросил Дрэйк негромко.

—Да,— прошептала я, глядя на примятую траву под моими сапожками.

Хлопок двери водительского места.

—Что-то вы не торопились,— заметил Нордан резко.

—Зато мы успели съездить в само поместье, расспросить тамошних слуг и гостей, кто, естественно, был еще в состоянии внятно разговаривать,— ответил Беван.— Имели сомнительное удовольствие полюбоваться на дело рук твоих.

—Ты неаккуратен, Норд,— голос Дрэйка холоден, полон сдерживаемого недовольства. Но мои пальцы по-прежнему в его ладони, впитывали тепло.

—Извини, как-то не было ни времени, ни возможности интересоваться целью их визита. Считай, что это была самозащита.

—А нам пришлось наводить порядок после твоей самозащиты,— парировал Беван.

Я вздрогнула невольно, вспомнив о телах, и ладонь сжалась крепче.

—Норд.

—Что еще? Может, цветы там надо было полить?

—Ничего.— Дрэйк неожиданно обнял меня второй рукой за плечи, окутывая теплом и сандалом, повел к дороге.— Беван, отвези Валерию во дворец. Мы будем позже. Сая поедет со мной.

—А с кем поеду я? Мы здесь всю ночь сидели отнюдь не ради любования звездами.

—Можешь пешком пройтись. Полезно для здоровья.

Холод ночи не рассеялся, но мне кажется, что воздух за нашими спинами застывает кусками льда.

Мы вышли на пустынную еще дорогу, Дрэйк распахнул передо мной дверцу заднего места первого автомобиля. Экипаж другой, не тот, на котором Дрэйк ездит обычно. Этот больше и стекла на дверях темные, не позволяющие рассмотреть как следует водителя и пассажиров.

—Сая, ты уверена, что все в порядке?

—Да.

—То, что Норд почти деликатно назвал самозащитой…

—Это действительно была самозащита.— Я обернулась, посмотрела в глаза Дрэйку.— Эдуард пытался уговорить Валерию сбежать с ним и, когда она отказалась, попробовал увести силой. Я не думаю, что те люди не стали бы нас трогать. Едва ли им нужны были свидетели.

—Столь радикальное решение проблем не всегда уместно,— возразил мужчина.— И дело даже не в том, насколько это было необходимо в той ситуации. Юным девушкам не следует видеть… таких вещей.

—Я не боюсь.

—Сая, иногда Норд… слишком увлекается. Есть разница между самозащитой и убийством ради убийства. И мне не хотелось бы, чтобы ты пострадала. Даже случайно. Даже несильно.

В темной глубине тревога огненным всполохом и мне неожиданно приятна мысль, что Дрэйк за меня волновался.

Позади послышались шаги, и я села в автомобиль. Дрэйк закрыл дверь, занял водительское кресло. Несмотря на темные стекла, изнутри хорошо видно, что происходит за пределами салона. Беван отвел Валерию, растрепанную, по-прежнему в сюртуке, отрешенную, ко второму экипажу. Следом из-за кустов вышел Нордан, сел на переднее пассажирское место в нашем автомобиле, нарочито громко хлопнув дверью.

—Пожалуй, мое здоровье и без пеших прогулок обойдется.

Дрэйк промолчал.

И не проронил ни слова до самого дома. Под тяжелым, неприязненным взглядом Нордана проводил меня в мою комнату. Попросил ни о чем не беспокоиться и велел отдыхать. Но даже уединение собственной спальни, еще недавно столь желанное, не смогло унять тревоги. Пометавшись по комнате, я сняла куртку, отнесла ее в спальню Нордана. Затем спустилась на первый этаж. В гостиной два выхода — в коридор и в маленький зал с фортепиано. Я прошла в зал, остановилась перед дверью. Плотно закрытые створки не глушили разговора на повышенных тонах, не надо приникать к замочной скважине или щели, чтобы расслышать каждую фразу, каждое обвинение.

—И что я, по-твоему, должен был сделать?— в голосе Нордана вызов, с трудом сдерживаемая злость.— Дождаться, пока эта малолетка перейдет к крайне трогательному в ее нежные годы, но от того не менее банальному шантажу?

—Ты должен был выслушать ее, выразить согласие и готовность помочь, усадить в машину и отвезти во дворец, где необходимо было передать Валерию семье и рассказать обо всем императору. Проблемы с дочерью Октавиан должен улаживать сам, нас они до поры до времени не касаются. Ты не должен был подвергать опасности ни единственную наследницу имперского престола, ни, тем более, Саю,— Дрэйк спокоен, но я чувствую, спокойствие это показное, покрытое уже паутиной трещин, готовое рассыпаться осколками в любой момент.