Следующей мачехой стала бывшая няня. Теперь Зезолле приходилось работать по дому за мачеху и шестерых её дочерей. С помощью волшебного дерева, которое выросло на могиле матери, девушка не только справлялась со стиркой, уборкой и кухней, но и успевала бывать на королевских балах. Однажды она потеряла там пианеллу — здоровенную галошу с платформой высотой в локоть, которую надевали, чтобы не пачкался подол платья. По этой галоше Лукрезуццию сумели разыскать, и сиротка стала королевой.

В 1703 году за подписью Шарля Перро во Франции была опубликована сказка про Золушку. Героине пакостили злая мачеха и две её дочери, а помогала фея-крёстная. Благодаря волшебной помощи феи тыква превратилась в карету, мыши в коней, крыса в кучера, ящерицы в слуг, а лохмотья Золушки — в бальное платье. На балу в королевском дворце Золушка очаровала принца Мирлифлора. В полночь ей пришлось бежать, поскольку волшебство заканчивалось, и она потеряла туфельку — то ли хрустальную, то ли с дорогой меховой опушкой. Принц велел всем женщинам королевства примерить туфельку. Миниатюрная обувь подошла только Золушке, которая стала женой принца.

В 1812 году своей версией сказки поделились братья Гримм. Суровые германцы… убрали тыкву и животных, но добавили голубей и вернули в сюжет волшебное дерево. Голуби помогали девушке справиться с домашними делами, чтобы она успела попасть на бал у принца, проходивший в три вечера. Благодаря дереву Золушка трижды одевалась в драгоценные наряды и надевала в первые два вечера туфельки, расшитые золотом и серебром, а в третий — золотые. Поскольку она сохраняла инкогнито и в полночь сбегала, влюблённый принц пустился на хитрость. По его приказу лестницу намазали смолой, и одна из туфелек прилипла намертво. Принц традиционно искал беглянку по этой обуви. Дочери мачехи пытались его обмануть. Для того, чтобы ступня влезла в золотую туфельку, одна сестра отрезала себе палец, а другая пятку. Но туфелька пришлась впору только Золушке, и на свадьбе с принцем голуби выклевали мачехиным дочкам глаза.

В мире известны больше семисот вариаций этого сюжета, начиная с самой древней египетской и чуть менее древней китайской — до средневековой корейской и разнообразных европейских. Изменялись второстепенные детали, география, имена и национальный колорит, но архетип оставался прежним. Любовь и справедливость торжествовали. Трудолюбивая сиротка, связанная через золу с культом огня, пройдя череду испытаний, получала заслуженную награду, а коварные враги несли такое же заслуженное наказание.

Кстати, Родопис — вряд ли самая первая Золушка. Велика вероятность, что прекрасную гречанку позаимствовали из ещё более древнего кочующего архетипического сюжета, который по-прежнему жив и эффективен.

В 1980 году на экраны вышел фильм режиссёра Владимира Меньшова «Москва слезам не верит» — очередная версия Золушки в антураже Советского Союза с Верой Алентовой в главной роли. Юнг оказался прав: зрители были предрасположены воспринимать, переживать и реагировать определённым образом. Причём зрители не только в России. Архетипический сюжет успешно сработал на членах Американской киноакадемии, которые присудили фильму премию «Оскар».

В 1990 году появился ответ Голливуда на московские слёзы — фильм «Красотка» режиссёра Гарри Маршалла. Там Золушку даже упомянули в диалоге. Героиня Джулии Робертс была проституткой, как Родопис, и её приключения закончились так же удачно. Правда, номинация на «Оскар» премии не принесла, но «Золотой глобус» актриса всё же получила.

Писателю полезно знать и применять архетипические сюжеты, которыми полнятся успешные фильмы и книги. Знания сработают на этапе сюжетосложения и формирования героев: будет понятно, как отреагирует массовая аудитория в каждом случае. Знания помогут и ловко уходить от архетипа, если этого требует авторский замысел.

Драматург Евгений Шварц в дневниковой книге «Живу беспокойно…» вспоминал:

⊲ Мама терроризировала меня плохими концами. Если я, к примеру, отказывался есть котлету, мама начинала рассказывать сказку, все герои которой попадали в безвыходное положение. «Доедай, а то все утонут». И я доедал.

Использование архетипов, как и уход от них, должны работать на замысел и авторское послание.

Чем история отличается от сюжета?

Сложностью.

Литературные термины история и сюжет можно принять за почти синонимы. Между тем они принципиально различаются, хотя и взаимосвязаны.

Сюжет состоит из последовательности событий, а история — из реакций героев на эти события. «Собака умерла, и вскоре умер старик-хозяин» — это сюжет. «Собака умерла, и вскоре старик-хозяин умер от одиночества и тоски» — это история.

Любой хороший сюжет разворачивается в историю, но далеко не в каждой истории найдётся хороший сюжет. Умение сложить хорошую историю отличает профессионального рассказчика от остальных. Схема построения рассказа из какого-то количества частей и вообще любые схемы здесь не помогут. Без индивидуального мастерства, свободной фантазии, авторского языка, слога, стиля и других тонкостей не обойтись.

⊲ Командированного селят в комнату общежития с вахтовиками, которые провели вместе уже много времени. Когда все укладываются спать, один из вахтовиков говорит: «Девяносто восемь!» Остальные хохочут. «Тридцать пять!» — говорит другой вахтовик, вызывая новый взрыв смеха.

«Что это значит?» — удивляется командированный. Сосед объясняет: «Надоело рассказывать одни и те же анекдоты по многу раз. Мы их пронумеровали, чтобы не тратить времени».

Командированному хочется понравиться новым знакомым, и он говорит: «Сто шестьдесят четыре!» Вахтовики молчат. «Почему никто не смеётся?» — спрашивает командированный. «Известно, почему, — отвечает сосед. — Одни умеют рассказывать, а другие не умеют».

Даже для того, чтобы коротко пересказать известные сюжеты литературы, или перспективные фабулы, или знаменитые сказки, необходим определённый навык. При сочинении нового сюжета без такого навыка — и без понимания разницы между историей и сюжетом — обойтись тем более не удастся.

Писателю нужна оригинальность, о которой говорил Уайльд, но гнаться ради неё за сложным сюжетом — «ошибка выжившего» № 37. Или, вполне вероятно, — просто ошибка, вызванная тем, что автор путает историю и сюжет.