– Лизон, – произнесла она примирительно, – что ты ко мне цепляешься? Я же не виновата, что Юра погиб. А сияю я… Так видит бог, перед этим я такого натерпелась с твоим братом, что…

Но Лизон на примирение была не готова. Оно и понятно, ее-то назвать счастливой было трудно.

– Чего ты натерпелась? – выкрикнула она. – Чем таким особенным мог досадить тебе Юрка? Он же против тебя хиляк был. Оплеух тебе навешать и то не сумел толком.

Это она говорила о том случае, когда Юра по наущению матери собирался показать Белле, кто в доме хозяин. Получилось это у него плохо. Повалить Беллу на кровать он сумел, даже пару ударов ей нанес, но дальше сам получил ногой в пах, согнулся и жалобно заскулил. А Белла, прорвавшись к телефону, вызвала полицию.

В тот момент она была на восьмом месяце беременности, и свекрови с Юркой пришлось туго. Прибывший участковый никак не хотел слушать, что в жены одному и в невестки другой досталась вот эта гадина, которая заслуживает вразумления кулаками. Участковый видел только живот Беллы, ее заплаканное лицо, синяк под глазом и вспоминал собственную дочь – ровесницу Беллы. Поговорил он с ее родственниками в тот раз очень строго.

Во всяком случае, с этого момента мысли о рукоприкладстве Юра оставил навсегда. Зато ему доставляло удовольствие изводить жену иными способами. Нет, он ее не бил, но унижал и оскорблял постоянно. Придирки мужа сделали Беллу толстокожей, ей самой казалось, что ее душа покрылась броней, через которую уже не проникают ни уколы свекрови, ни нападки свекра, ни въедливые реплики мужа. Разве что детям иногда удавалось пробить брешь в этом защитном панцире. И когда она в очередной раз слышала от дочери «ты плохая, отвали!» или от любимого сына «ненавижу тебя», сердце у нее обливалось кровью.

Но после смерти Юры, как ни странно, дети присмирели. А когда однажды Амелия попыталась по старой привычке предъявить матери какие-то претензии в своей обычной безапелляционной манере, то получила неожиданный отпор. Не от Беллы, а от другого человека.

Разговор между Амелией и Беллой произошел в присутствии Торопова. Услышав грубости из уст Амелии, следователь схватил девочку за руку и произнес внушительную речь, доводя до сведения маленькой хамки, что бывает с теми, кто неуважительно ведет себя со старшими. Перспектива оказаться в красочно описанном исправительном заведении для маленьких девочек совершенно поразила Амелию. С тех пор она стала относиться к матери несравнимо лучше. Однажды так и вовсе по собственной воле подошла к ней и поцеловала на ночь, событие прямо-таки невиданное, но сделавшее Беллу такой счастливой!

Вообще Белле казалось, что со смертью Юры порвались путы, которые удерживали ее в той, прежней жизни. Все закончилось. Это она и попыталась объяснить Лизон. Но та не хотела ее слушать.

– Юра был ангел! Да-да, ангел! И не спорь со мной! Я знаю, что такое жестокость мужа.

– Откуда? Вадим с тебя пылинки готов был сдувать.

– Это только на людях, – горько произнесла Лизон. – А когда мы оставались наедине… Да что там говорить, лучше смотри.

И она закатала рукав рубашки, обнажив руку до самого плеча. Белла с удивлением увидела белые точки и насечки, буквально испещрившие кожу предплечья. Точек было так много, что кое-где они сливались, образуя настоящие рубцы. Белла покрутила головой так и эдак, но рисунок так и не смогла разглядеть.

– Что это у тебя? – спросила она с недоумением. – Татуировка?

– Ага, татуировка! На память от любимого мужа.

Белла испуганно взглянула на Лизон.

– Это сделал Вадим? Но зачем?

– Чтобы немного развлечься.

– Он втыкал в тебя иголки? – поразилась Белла.

– Ага. И не только иголки.

Задрав рубашку на спине, Лизон продемонстрировала уже настоящие шрамы. Некоторые были совсем старые, другие посвежей, некоторые едва покрылись корочкой.

– Боже! – воскликнула Белла, не удержавшись. – Какой негодяй! Он тебя бил!

– Нет, это он еще ласково.

– Но почему ты позволяла так с собой обращаться?

– А ты?

– Я…

Белла растерялась. А ведь, правда, почему? Обращение Юрки было не менее жестоким. Да, на теле шрамов у нее нет, но зато душа вся покрыта ими. Так почему она это терпела? Не хотела терять статус замужней дамы? Не хотела возвращаться домой с пустыми руками? Не хотела, чтобы ее жалели, потому что она осталась с детьми на руках? Видимо, все это пришлось пережить и Лизон.

Да еще Белла снова некстати вспомнила свои мучения из той, другой жизни, еще до Юры. Из глубины души у нее вырвалось:

– Бедные мы с тобой, бедные!

Лизон в ответ разрыдалась.

– А еще он все время грозился, что заберет у меня Анжелинку, – всхлипывая, призналась она. – И забрал бы, я его знаю! Он пытался это сделать несколько раз. В последний раз, когда я сказала, что с меня хватит, что, наверное, это Вадим убил Юрку, он так испугался, что я сразу поняла: да, это он сделал. Я хотела бежать в полицию сразу, но он мне что-то вколол, от чего я стала как ненормальная. Вроде бы спала и не спала. Шевелиться не было сил. Потом немного пришла в себя, собралась в полицию, но на улице меня сбила машина.

– Это Вадим сделал!

– Уверена, что он, – кивнула Лизон. – И пусть его посадят, пусть! Назад к нему я точно не вернусь! Останусь здесь, начну жизнь заново.

Когда Лизон немного успокоилась, Белла вернулась к тому, что так волновало обеих:

– Знаешь, мне кажется, ты неправильно информирована насчет наследства. Мои дети могут получить только долю своего отца, то есть половину. А вторая половина достанется тебе и Анжелине.

– Ты так думаешь?

– Но это же логично. И потом, я слышала, что дом в Огаркове и так записан на тебя.

– Только участок, – шмыгнула носом Лизон. – Дом отец строил уже на свои средства. Не ясно, кому он достанется.

– Поверь, я не хочу грабить ни тебя, ни Анжелинку, ведь мы одна семья.

– Неожиданно это слышать именно от тебя.

– За последнее время я многое поняла. Знаешь, еще я хочу, чтобы ты познакомилась с Сергеем Георгиевичем и его семьей.

– С дядей Сержем? – удивилась Лизон. – Но зачем мне с ним знакомиться? Мы отлично знаем друг друга.

Белла покраснела, поняв, что ляпнула глупость.

– А сыновей ты его знаешь?

– Так, немножко. Когда мы с Юркой были маленькими, играли вместе с ними. Конечно, они постарше нас, но все равно я их немного помню. Потом наши родители с родителями Артура и Армена рассорились окончательно, и общение прекратилось.

– А почему поссорились, ты знаешь?

– Думаю, там была вина обеих сторон. Мои папа с мамой заважничали, а дядя Серж и его жена не хотели признать, что папа высоко взлетел. Все время пытались напомнить, что он младший в семье. Да еще эта история с наследством.