Конечный выбор Горбачева в пользу реальной демократизации, а затем и коренной перестройки партийно-государственной системы, безусловно, в немалой степени объяснялся и тем, что, будучи относительно молодым лидером, он более непредубежденно, нежели его предшественники, относился к опыту западных демократий с их политическим плюрализмом, многопартийностью, свободой слова. Поколение шестидесятников относилось к «буржуазным свободам» гораздо более терпимо, нежели люди более старшего возраста. В среде интеллектуалов были распространены неискоренимые в России западничество, открытость Европе, уважение к очевидным достижениям европейской культуры. Будущий Генеральный секретарь, хотя и не принадлежал к числу классических шестидесятников, не был исключением из общего правила – ни когда получал юридическое образование в Московском университете, ни позже, занявшись комсомольской, а затем и партийной работой. Побывав же в первой половине 1980-х годов как секретарь ЦК КПСС в ряде западноевропейских стран, оценив их уровень развития и успехи, наконец, лично познакомившись с лидерами ведущих держав мира, такими, например, как «железная леди» Маргарет Тэтчер, он уже вряд ли мог отрицать достоинства развитой политической демократии.

Однако действовать новому руководителю предстояло в СССР, с его спецификой – политической, экономической, социальной, национальной, культурной. Неудивительно, что в поисках точки опоры Генеральный секретарь ЦК КПСС на какое-то время всерьез увлекся изучением поздних работ В.И. Ленина. Как Горбачев сам впоследствии рассказывал, ему не раз приходилось далеко за полночь засиживаться за очередным томиком Ленина, делая выписки и подчеркивая особо важные места.

Важнейшей характеристикой ленинского политического стиля считалась внутрипартийная демократия. Политическое обновление КПСС, придание ей второго дыхания должны были начаться с восстановления ленинских норм партийной жизни, которые, по общей оценке, были грубо попраны после его смерти. Противопоставление ленинского периода послеленинскому красной нитью проходило сквозь основные выступления членов Политбюро того периода. Их общая логика была такова: раскрепощение инициативы общества прямо зависит от демократизации КПСС, реформы политической системы страны. Это раскрепощение, в свою очередь, поможет преодолеть застой, максимально полно раскроет потенциал социализма. Но прежде чем браться за дело, партии и государству надо избавиться от тяжелейших деформаций прошлых периодов. На это и должны были быть направлены основные силы.

Хотя идея демократизации партии, государства и общества вызревала в относительно узком кругу высшего партийного руководства, последующие инициативы и первые попытки их реализации вызвали огромный интерес и поддержку в стране. Период так называемой «горбимании» пережил не только Запад, но также и Советский Союз. Харизма Горбачева распространилась даже на сферу культуры. В предшествовавшие 20–25 лет невозможно было представить, что романы или театральные постановки на политические темы, отражающие точку зрения высшего партийного руководства, могут пользоваться столь впечатляющим успехом. Бестселлером стал долго пролежавший в столе писателя роман Анатолия Рыбакова «Дети Арбата». Тираж журнала «Огонек», еженедельно публиковавшего главы из романа, вырос на сотни тысяч экземпляров. Театральным открытием стала постановка пьесы драматурга Михаила Шатрова «Так победим!» – о ленинской политике после Октябрьской революции. Никогда за последние десятилетия идеи, возникшие в среде высшего партийного руководства, не трансформировались с таким успехом в литературные и театральные работы. И все это, вероятно, воспринималось как верный признак движения в правильном направлении.

Идейный переворот в сознании людей был настолько силен, что уже через три года после начала перестройки демократизация буквально стучалась во все двери. Стучалась, но уже с разрушительной силой! Рискованный, опасный выбор был сделан летом 1988 года на XIX Всесоюзной конференции КПСС. Она вошла в историю как политический форум, одобривший, к сожалению, опасные элементы «забегания вперед», которые сыграли впоследствии серьезную роль в расшатывании нашей государственности.

В то время я находился на дипломатической работе в Сирии. Организаторы конференции пригласили в Москву около двадцати пяти ведущих послов СССР в разных странах. Мне не довелось непосредственно участвовать в подготовке конференции, поскольку я не был ее делегатом. Поэтому мог наблюдать за происходящим только со стороны, не вторгаясь непосредственно в события. В Дамаск я вернулся с крайне противоречивыми впечатлениями. Поражала поспешность и амбициозность, с которой участники дискуссии подошли к рассмотрению базовых проблем политической, экономической, духовной, культурной жизни. Конференция в рекордно сжатые сроки рассмотрела вопросы огромной стратегической важности: о демократизации партии, о разграничении функций КПСС и государства, о новой роли Советов, средств массовой информации, о демократической системе выборов в органы власти. От обилия необычных, поистине революционных задач, поставленных в резолюциях конференции, могла пойти кругом любая голова. Но закрадывались сомнения: удастся ли реализовать намеченное? И не приведет ли все это к стихийным, неуправляемым явлениям?

Сегодня, много лет спустя, очевидно, что сомнения были обоснованными. Решения конференции, особенно касающиеся демократизации партии и политической системы, правовой реформы, были настолько завышенными, что осуществить их сразу, одним порывом было невозможно и даже опасно. Это оказалось бы непосильной задачей даже в том случае, если бы в последующие годы в руководстве КПСС и в самой партии сохранялось единство. Серьезнейшая ошибка, совершенная на конференции, заключалась в том, что все предложения были «вброшены» одновременно. Их следовало предлагать постепенно, по этапам, не теряя рычагов управления. В этом случае и обществу, и самой партии было бы легче осуществлять необходимые изменения и адаптироваться к ним.

Ключевые положения предстоящей реформы, меры по дальнейшей демократизации жизни партии и общества Генеральный секретарь излагал сам. Горбачев говорил о необходимости разграничения функций партийных и хозяйственных органов, о социалистическом правовом государстве с безусловным подчинением всех единому закону. Решающим направлением реформы он назвал обеспечение полновластия Советов народных депутатов снизу доверху. При этом политику партии – в экономической, социальной, национальной, других областях – планировалось проводить через эти органы народного представительства с помощью работающих там коммунистов. А посты председателей Советов по плану реформы должны были занять секретари соответствующих территориальных организаций КПСС. Предполагалось, что данный шаг позволит вновь реализовать ленинскую концепцию партии как авангарда общества. Но для этого сами государственные структуры в Советском Союзе должны были претерпеть существенные изменения.

Съезду народных депутатов СССР по плану реформы предстояло стать полноправным высшим органом государственной власти. Периодически собираясь на заседания в Москве, его делегаты должны были решать важнейшие конституционные, политические, социально-экономические вопросы. В состав участников съезда наряду с представителями от территориальных и национально-территориальных избирательных округов должны были войти представители основных звеньев общественно-политической системы – КПСС, профсоюзов, комсомола, других массовых общественных, а также кооперативных, творческих, научных организаций. Выборы планировалось организовать ближайшей весной – так чтобы I Съезд народных депутатов СССР собрался в апреле 1989 года. Для этого было решено внести на рассмотрение очередной сессии Верховного Совета СССР ряд законопроектов по перестройке советских органов. Конференция дала добро и на внесение соответствующих поправок в Конституцию СССР.