А Ричард уже тогда, в свои шестнадцать лет, был не только очень хорош собой, но к тому же умел, как редко кто другой, обращаться с оружием. Возмужав, он стал непревзойденным. Высокий, широкоплечий, красивый, с золотисто-рыжими волосами и синими глазами, он выигрывал во всем – был красив, отважен, силен и удачлив. О его воинской доблести слагались легенды. Он, несомненно, был лучшим воином и лучшим полководцем, с этим не мог спорить никто. Он был решительным и неустрашимым, обладал при этом огромной физической мощью и был способен в одиночку решить исход сражения. Кроме того, он был удивительно мудрым, умным и волевым командиром. Солдаты боготворили его и были готовы идти за ним в огонь и воду. Он побеждал там, где заведомо проигрывали другие. Это не могло не раздражать Филиппа, хотя внешне приходилось сохранять невозмутимый вид.

Такое постоянное соперничество, иногда прикрытое игрой в дружбу, шло рядом с обоими королями по жизни. Когда Английский Лев угодил в лапы германского императора, Филипп ликовал. Уж с недалеким и трусливым братцем Ричарда Джоном он справится легко, и теперь можно будет вернуть себе все земли, захваченные неуемными Плантагенетами. Но Лев вышел на свободу. И, конечно же, сразу ринулся в бой.

Филиппу трудно было забыть историю крепости Лош. Воздвигнутая предками графов Анжуйских, она гордо стояла над рекой, и о ее мощные стены разбилась не одна волна нападающих. Он тогда, за время пребывания короля Ричарда в плену, сумел получить желанную крепость из рук этого простофили Джона, который не видел перед собой ничего, кроме короны. Однако вырвавшийся на свободу Английский Лев яростно кинулся на родовой замок графов Анжуйских и взял его за три часа. Подумать только – всего за три часа! Но когда он, Филипп, после гибели Ричарда пожелал отбить этот замок обратно, ему пришлось провести под его стенами год. Стыдно вспомнить эту годовую осаду. Но зато он отомстил, унизив память Ричарда, – эту крепость французы вскоре превратили в тюрьму.

Осознание своей беспомощности по сравнению с могучим Ричардом доставляло боль и еще больше разжигало злость. А как этот трижды проклятый Плантагенет гнал его армию от самого Вандома! Как оленей на охоте, точнее не скажешь. И они дважды были вынуждены оставить обоз в руках неприятеля. Фу! Вспоминать тошно. Он, конечно, потом отыгрался, захватив Жизор, открывший ему дорогу на Нормандию. Но кого он при этом победил? Ничтожного мальчишку Джона. Ричарда одолеть ему так и не удалось. Хотя известие о его гибели принесло двойное чувство – радость и боль. Не напрасно говорят, что терять старого врага так же тяжело, как и старого друга.

Зато сколько удовольствия доставил ему захват этой новой твердыни Ричарда, его гордости – замка Шато-Гайар! Эта крепость и впрямь была под стать своему хозяину. И захватить ее они смогли только обманным путем, проникнув внутрь через часовню, достроенную уже королем Джоном. Но все равно приятно было попирать сапогами камни крепости, воздвигнутой соперником для себя.

А теперь…

Верный Жан де Рэ, преданно служивший своему господину уже добрых двадцать лет и никогда его не подводивший, поведал королю воистину странные вещи.

Еще недавно под стенами Дувра, а потом и под Линкольном был замечен не совсем обычный воинский отряд. Он был не слишком велик, но удивительно дисциплинирован и маневрен. Он набегал всегда неожиданно, оглашая воздух устрашающим криком «йо-о-о!», бил как таран и мгновенно исчезал. Их отличительным знаком был стяг с головой белого волка. Когда он, Жан, получил от своих людей эти сведения, разумеется, пожелал увидеть все своими глазами. Отряд был неуловим, и все же Жану удалось заметить рыцаря, возглавлявшего его. Одно короткое мгновенье, но его хватило, чтобы повергнуть мужчину в смятение.

– Вы никогда не поверите, сир, – взволнованно говорил он монарху, – но это был сам Английский Лев, только совсем еще молодой. Та же стать, та же сила, та же мощь удара и такая же безрассудная отвага. И, конечно, лицо.

Филипп замер.

– Не может быть, – прошептал он побелевшими губами. – Ведь мы…

– Да, мой господин, звереныша, носившего имя Филипп Фальконбридж, сеньор де Коньяк, мы сумели убрать тихо и без следов. Хотя и поднаторевший в убийстве родственников король Джон уже тоже тянул к нему свои ручонки. Но выходит, есть еще один звереныш. И он куда опаснее почившего с миром Филиппа.

– Убей, Жан, – воскликнул король, обретший, наконец, голос, – что хочешь делай, но достань его и уничтожь. Я не смогу спать спокойно, пока щенок Английского Льва живет на этой земле.

– Я надеюсь вскоре порадовать вашу милость, – хитро улыбнулся Жан. – Мои люди следят за ним и недавно мне сообщили, что он переплыл через пролив.

– О-о! – воскликнул просветлевший лицом Филипп. – Так этот мальчишка сейчас на моей земле?

– Да, сир, – заверил верный слуга, – и он теперь в наших руках.

– Ты и правда порадовал меня, мой верный Жан, – удовлетворенно кивнул монарх. – Только прежде чем расправиться с ним, надо узнать, куда и зачем он прибыл, что он затевает.

И король отпустил своего верного слугу движением руки. Ему было о чем подумать. И мысли его нельзя было назвать приятными.

Между тем отряд Генриха Лорэла, не бросавшийся особо в глаза ни своей численностью, ни богатством экипировки, следовал от побережья в глубь страны.

На континент отправились из Портсмута и высадились в Гавре. Оттуда путь лежал к Руану и дальше в направлении Парижа. Цель – замок Шато-Гайар, гордость короля Ричарда и его любимое детище, которым он так и не успел насладиться сполна.

Сейчас замок был в руках Филиппа Французского. Подходить к нему слишком близко было опасно. А Генриху так хотелось ощутить под рукой твердость камня, из которого была воздвигнута цитадель, погладить шершавые стены, ступить ногой на гладкие камни замкового двора, войти в огромный донжон. Приходилось смотреть на все это издалека.

Генрих знал, что отец построил этот замок в удивительно короткие сроки – всего за два года. Он вложил в его строительство огромные деньги и сам руководил работами по его возведению по своим собственным планам и эскизам. Замок вобрал в себя весь опыт, привезенный королем из крестового похода. Он стал любимой резиденцией Ричарда, и король очень гордился неприступностью своей цитадели над рекой.

И теперь сын видел воочию, что гордиться действительно было чем.

Огромное сооружение возвышалось на известковой горе над Сеной и состояло из нескольких построек, представлявших тем не менее единый комплекс. Сам замок стоял на одном высоком выступе склона, а на другом было поставлено еще одно укрепление, небольшое, но очень надежное. К подножию горы примыкал городок Лез-Андели, составлявший с замком как бы одно целое. На маленьком островке внизу – форт, в водах реки устроен палисад, а на другом берегу – еще укрепления и форпосты. Да! Мощно!

Сам замок имел, как видно было снаружи, три двора, разделенные высокими стенами. Внешняя стена мощная, угловатая, с несколькими круглыми башнями. Удивительной казалась самая верхняя стена, окружающая внутренний двор. Она вся представляла собой как бы ожерелье из круглых башен, расположенных очень близко друг к другу, не далее тридцати футов. А наверху – платформы с машикулями.