Постепенно стемнело. Освежающий поначалу, мелкий дождь передвигался полосами, неумолимо пропитывая лес влагой. Не прибавляли настроения и постоянные падения. Которые превратили мою одежду в подобие половой тряпки. В волосах запутались отходы растительного происхождения, а нос расцарапала острая еловая ветка.

Когда день преобразился в сумерки, передо мной открылся вид на логово Коловорота. И никто не подумал открывать мне створки ворот. Над которыми торчал хоботок видеокамеры. Надеясь привлечь внимание хозяина, я, размахивая руками, скакала в потемках. Где-то за высоким забором скулили собаки. Но ворота оставались непреодолимой преградой. Повернувшись к ним спиной, я принялась на манер Винни-Пуха колотить ногами об крепкое железо. Никакого видимого результата это не принесло. Оставалась надежда на телефон.

Сначала я позвонила Игорю. Который ничего не понял, но хоть убедился, что я жива и жутко занята. Потом я покурила. Дважды. И набрала городской телефон моей квартиры. Мама позиционировала себя как ярую противницу мобильников. Типа – нет и не надо. Черт бы подрал такую твердолобость! В квартире никого не было. Тогда я забралась под стоящую неподалеку елку, скрючилась, упираясь коленками в подбородок. Неудобно, зато сухо. Единственной проблемой оставались птицы. Которые первыми облюбовали дерево в качестве спальни. Скрытые в недостижимой высоте, они периодически гадили, норовя превратить мою голову в хранилище удобрений.

Есть нормальные люди, которые придумают сто выходов из трудного положения. Я их в кино видела. Они там всегда побеждают всех врагов. Чем я хуже?

События последнего времени мелькали передо мной. Постепенно складываясь в подобие мозаики. Самой подозрительной фигурой всегда оказывался Карабас. Его скрытность и внезапное появление в мамином доме, да еще желание жениться на взрослой женщине, да еще намеки Никитина на молодого любовника… Я снова закурила и набрала номер Карабаса.

– Маму позови, – как можно беспечнее попросила я.

Он ничего не ответил. Просто передал ей трубку.

Мы проговорили с ней весь заряд аккумулятора. Больше говорила я. Напоследок посоветовав уточнить незначительные детали у Карабаса. Предыстория сейчас была неактуальна. Главное, я сумела объяснить, что со мной произошло. А когда телефон сдох, то выяснилось, что я забыла сообщить, где нахожусь. Пустячок, а неприятно.

Засыпая под аккомпанемент волчьего воя, доносившегося из-за забора, я вспомнила слова Никитина. И подумала, что в чем-то он был прав. У нее – все, а у меня ничего. Даже если я найду распрекрасную работу, мне век придется копить, чтоб обзавестись такой машиной, как у нее. Никогда ничего не буду брать в кредит. Из принципа. А как много всего хочется! Особенно хочется беззаботного праздника. Связанного с дальними путешествиями и всеобщим восхищением. И одеться прилично, часы всякие, шубку, кучу разной полезной бытовой техники. Боже мой, как я мечтаю о посудомоечной машине!

Насколько деньги упрощают жизнь. Каждый день всякие оздоровительные процедуры… У меня никогда не получалось заняться своим здоровьем и фигурой. Силы воли не хватало. Но если мной будут руководить, то я вполне смогу сбросить пару кило…

И еще хочется свой дом. Но раз у мамы есть собственное жилье, может, она перепишет на меня квартиру? А как же папаша? Придется продать нашу берлогу. Чтоб поделиться с отцом. Но и мне тогда кое-что перепадет. Типа комнаты в коммуналке. М-да. Перспектива так себе.

Потом я решила призвать на помощь совесть и ничего не просить.

Послышался заунывный вой.

Вспомнилась упитанность коловоротовских волков. Сразу видно – их регулярно кормят. При этой простой мысли мой пустой желудок горестно заворчал. В рюкзачке валялись духи, тушь и еще кое-какая косметика. Были там ключи, дохлый мобильник. Пачка сигарет. В которой я насчитала шесть штук. Зажигалка. Остальное – дребедень, также непригодная в пищу. На ощупь выбрала еловую веточку посочнее и принялась ее медленно жевать.

Ранним утром меня разбудили воспрянувшие ото сна синицы. Они пищали словно мыши и шебуршились ничуть не меньше. На идеально синем небе показалось солнце, которого вчера мне так не хватало. День переливался каплями росы. Обещая быть приятным в отношении погоды. Я отряхнулась и вылезла наружу. Мышцы не слушались, а когда кровь решила циркулировать по всем правилам, то тысячи уколов заставили меня взвыть. На волосах прибавилось мусора и, как это ни прискорбно, свежей липкой смолы. Кроме этого – на мне переночевала орда насекомых. Преимущественно муравьев. Когда уютная ночлежка – то есть я – начала передвигаться, они немедленно обожгли меня тем, о чем я и думать не хочу. Сорванная одежда помогла разогнать незваных гостей.

В таком античном виде меня и застукал немолодой праздничный мужик. Который втихомолку долго наслаждался моими прыжками в приспущенных штанах. Мужик обладал немалым перечнем отличительных примет. Панама цвета порченого помидора прикрывала мясистый пористый нос. Бросая тень на обвисшие щеки, поросшие по самые глаза проволочной сивой бородой. Которой с избытком могло хватить на пару пружинных матрасов. Трясущиеся при каждом шаге щеки, как правило, неплохо сочетаются с круглым пивным пузом. Однако дядька презирал правила и был крепок, как корнеплод. Мне показалось, что он вылитая сова, если та решит напялить на голову кастрюлю.

– Бог в помощь! – зычно прокричал бородач, приветливо помахивая рукой.

– Кусают! – пояснила я, отряхивая с попы очередного рыжего захватчика.

– Они полезные!

– Сами попробуйте сесть задницей в муравейник!

Дядька, добродушно похохатывая, отпер ворота. И уже было попытался зайти внутрь, как был остановлен моим боевым окриком.

– Нищим не подаем, – с неожиданным презрением проворчал он, отбиваясь от счастливых собак.

– Я не нищая. Мне туда надо. – Пальцем я показала, куда именно.

– Хозяина нет.

– Так позвоните ему. Ну, пожалуйста! Дядя, ведь вам это ничего не стоит, а Коловорот вам потом спасибо скажет!

У дяденьки оттопырилась борода, что означало удивление. Теперь ему стало абсолютно ясно, что перед ним – либо наркоманка, либо сумасшедшая. А что еще более вероятно – обе гадости в одном флаконе.

– Какой, на хрен, Коловорот?

– Я дочь его подруги.

Неумность уточнения привела к еще большей деформации бороды. Которая теперь смахивала на новую метлу дворника.

– Я сейчас запру ворота, а потом подумаю, куда мне звонить. Может – в милицию.

Волки счастливо поскуливали, предвкушая трапезу. Сволочи. Сейчас жрать будут. Хватать самые лучшие куски. Захлебываться густой кашей, расплескивая ее вокруг себя. Вымажутся, наверное, пока насытятся до отвала. А потом попьют чистой прохладной водички и разлягутся на свою любимую песчаную кучу переваривать сытную пищу. А я тем временем остаюсь наедине с оголодавшим желудком, сигаретами и жуткой жаждой.

Милицию дядька, по всей вероятности, вызывать не станет. Не с руки ему такая мусорная инициатива. Хозяин за подобные шутки голову оторвет. Черт, я забыла назваться.