Уильям мрачный и недовольный зыркал на них с заднего сиденья, но ничего не говорил, лишь постоянно что-то писал в журнале, и пейджер его то и дело пищал от приходящих сообщений. От кого были сообщения и откуда в поле взялась связь, ни Лиз, ни Макс не знали, но для инспектора королевской полиции, вероятно, связь была везде вообще.

В отеле Уильям их оставил, уйдя в свой очередной дорогой и комфортный номер (Лиз расспросила об этом у администратора, мальчика на пару лет моложе её самой, смущая его беззастенчивым флиртом), а им с Максом опять вручили один ключ на двоих. И Лиз была не против. Ей нравилось находиться с ним рядом, ощущать защиту и уверенность, но при этом понимать, что в случае чего он легко бросится вместе с ней в любую, даже самую идиотскую передрягу. Ей нравилось обниматься с ним, лёжа в одной узкой кровати, не спеша перебираться к себе и не думая ни о чём.

И насколько ей нравилось это тепло южного отеля, настолько странным показалось возвращение в столицу. Лиз планировала провести лето так, как проводят его нормальные люди: в прогулках по паркам, в вечерних посиделках в кафе или на пристани у реки, в поездках на машине по городу, пока меркнет небосклон и зажигаются окна. Она думала о том, что хочет, возможно, не только целоваться, а ещё о том, как расскажет ребятам в университете, что у неё появился молодой человек, и не абы какой, а работающий на королевскую полицию! Самой Лиз было почти всё равно, но такие связи неизменно производили фурор. Примерно как тот факт, что её отец — глава крупнейшего банка Эмеральдских островов. Майкл донимал её первые две недели знакомства вопросом, однофамильцы ли они с «тем самым», а потом долго таращился, когда Лиз заявила, что с отцом не видится, не общается и не собирается этого делать в обозримом будущем, а лучше — вообще никогда!

Так что новость о том, что Лиз каким-то образом связана с королевской полицией должна была впечатлить. Но получилось всё совершенно не так, как ей хотелось, потому что Макс ходил будто потерянный, а потом пропал. Они с ним обменялись номерами телефонов, но в итоге он позвонил всего однажды, чтобы сказать, что у него появились очень важные дела и они не смогу встретиться так, как договаривались в ту недолгую поездку к ней от вокзала (они тогда остались одни, добирались на общественном транспорте, а Уильяма встретил привычно блестящий чёрный автомобиль с личным водителем).

И Лиз восприняла это нормально. В конце концов, это она от практики отлынивала на всех этих вылазках, а у него была работа, и начальнику его было всё равно, какие у неё планы. Что она восприняла не нормально, так это то, что Макс больше не звонил в принципе. Ни на следующий день, ни через день, ни через два… А когда она сдалась и позвонила сама, трубку никто не взял.

Она снова сваливала всё на работу — ну вдруг его не было дома? — и пыталась позвонить ещё, чувствуя накапливающееся отчаяние. Она сидела у телефона или в непосредственной близости к нему дома, удивляя этим Агату. Вздрагивала и неслась к нему на каждый звонок, даже если звонили в дверь. Вернувшись в университет, часто отпрашивалась в телефонный зал. Но всё было тщетно. И она только слышала приглушённые разговоры девочек, работающих с ней на описи:

— А Лиззи, кажется, влюбилась.

— Да быть не может. Лиз не заведёт себе парня, даже если от этого будет зависеть её жизнь.

— Ну а вдруг на эти её тайных раскопках, куда её отпускают постоянно, она приметила себе какого-нибудь особо горячего археолога?

Майкл на их размышления вслух раздражённо хмыкал, будто это он должен быть стать тем горячим археологом, а Лиз была не против этой болтовни, но хотела её немного… иначе. Она думала, как Макс мог бы приехать за ней, как приезжал муж за Моникой или ухажёры за Агатой. И все бы вдруг поняли, что у неё действительно кто-то появился, потому что за два года она не заинтересовалась никем из однокурсников или мальчиков на старших курсах.

Но пока ей оставалось лишь обрывать телефон и стараться не накручивать себя, хоть с каждым днём это получалось всё хуже и хуже.

— Может, всё-таки работа? — предположила Агата, когда, вернувшись домой поздним вечером после званого ужина, облачённая в меховое манто и сверкающее пайетками платье, обнаружила Лиз лежащей на тумбе около телефона.

— Вы ведь ездили тоже от коллегии, верно? — спросила она, снимая серьги.

Лиз кивнула.

— Ага. С Уильямом Айлсом…

— Вот, значит, ты можешь позвонить Уильяму. Ты знаешь его номер?

Лиз бросила на Агату хмурый взгляд и пробубнила:

— Все знают его номер. Он инспектор королевской полиции.

— Ах, ну да. Я, к слову, получила приглашение на бал во дворец на следующей неделе, и мне по секрету сказали, что он будет там тоже. Не знаю, зачем тебе эта информация, но, может, если не дозвонишься и ничего не решится, я могла бы спросить лично.

Агата глянула в сторону, будто ей пришла идея, и мечтательно откинула только что освобождённые от плена причёски волосы назад. А Лиз тяжело вздохнула. Уильям… Наверно, он мог что-то знать. В конце концов, Макс работал на него. Но — Лиз взглянула на часы — звонить уже было поздно, да и ждать уже не было смысла. Она нехотя поднялась и, пожелав Агате спокойной ночи, стала подниматься к себе. Агата кричала ей вслед всякие ободряюще слова, пустые заверения в том, что Макс обязательно позвонит, он, мол, не выглядит, как человек, который просто так сбегает от отношений и вообще…

— Он тебя три года помнил! Слишком долго, чтобы пойти на попятную после нескольких дней, ну, настоящих отношений.

— Со мной слишком много проблем, Агги, — крикнула Лиз и закрыла дверь.

Но на утро действительно решила позвонить Уильяму. Вдруг он что-то знал? Да даже если не знал, она должна была поинтересоваться, как дела с новой картой, нашли ли они что-то важное, может, она могла бы… Никогда бы Лиз не подумала, что сама будет предлагать что-то сделать для государства!

Трубку подняла девушка.

— Приёмная государственной коллегии. Маргарет Уотерс. Чем могу помочь?

— Здравствуйте. — Голос Лиз дрожал. — Меня зовут Лиз… Э-Элизабет Уэлфри. Могу ли я поговорить с инспектором Айлсом?

— У вас назначено?

— Эм… Нет? Но можете сказать ему, что я звонила? Он поймёт, по какому вопросу.

— Девушка, вы ведь понимаете, что господин инспектор не