— Опасно. Если на севере все относительно спокойно, то на востоке, одна сплошная «серая зона», как в городе. — Покачал я головой и, найдя нужный мне съезд, притормозил тяжелую машину.

— Кирилл? — Рында насторожено глянул на меня.

— Знаешь, меня всегда удивляло, зачем нужно так старательно очищать московские реки ото льда. Это ж сколько мороки, а? Но сейчас, это меня только радует. — Я улыбнулся недоумевающему Вадиму и заговорил уже куда серьезнее. — А теперь, слушай меня внимательно. Платформу поведешь ты. По пандусу съезжаешь в реку, включаешь водометы и вперед, до самой Яузы. Скорость будешь держать не больше трех-четырех узлов. На впадении Яузы, будь аккуратнее, двигайся четко по центру, иначе машина скребанет колесами дно, а это будет полный провал.

— Ты рехнулся. — И это не было констатацией факта, Вадим действительно смотрел на меня как на сумасшедшего.

— Ни на секунду. — Хмыкнул я в ответ. — Помнишь, мою демонстрацию возможностей, когда ты только очнулся в бункере? Здесь будет то же самое.

— Подробности. — Посуровев, рыкнул рында.

— Да запросто. — Пожал я плечами. — Я могу скрыть платформу от чужих взглядов так же, как проделал это с самим собой.

— Но… ты говорил, что полог не перемещаем. — Прищурился рында.

— Так и есть. Полог охватывает не только меня, но и поверхность, к которой я прикасаюсь. Разрыв контакта с ней и полог сползает. Но, мы-то будем в воде, а у нее куда более податливая и одновременно, постоянная структура. Колебания эфира в воде минимальны, понимаешь? Я просто заключу нас в сферу, не касающуюся земли или асфальта. Вода спокойно будет течь, мы будем… хм… плыть… и никто ничего не увидит. Главное не задеть пологом дно. Потому я и прошу пройти место впадения Яузы в Москву-реку по самому центру. Там глубина около трех метров, нам должно хватить. Да и опасность задеть ледяную кромку, наросшую за ночь, куда меньше.

— Эфирники… все у вас через тазобедренный сустав! — Вадим выругался… — Почему сам не поведешь?

— А ты думаешь контролировать такой объем просто? — Я развел руками. — У меня банально не хватит концентрации, чтобы еще и платформой управлять.

— Но ты можешь гарантировать, что нас никто не заметит, пока этот оранжевый монстр будет плыть по реке через «серую зону»? С набережной, например, в такт. шлеме или СЭПом? — Спросил Вадим.

— Смогу. Хочешь проверить? — Я кивнул ему на люк. — Вылезай. Как окажешься на земле, досчитаешь до трех и обернешься.

И он полез. На самом деле, я почти не врал Вадиму. Так, подогнал несколько деталей к тому, что он уже «знал» о моей невидимости. Но в действительности, находись спасплатформа на земле, у меня просто не хватило бы сил, чтобы отрезать все выдаваемые ею эфирные возмущения. А вода… вода самой природой словно создана для сокрытия следов, в том числе и эфирных. И это ее качество очень поможет мне в поддержании отвода глаз на платформе.

* * *

Вадим сидел в конференц-зале и пытался уложить в голове то, что ему довелось увидеть за этот короткий, но такой насыщенный день. Ну, то что бункер, где они обитали, оказался в самом центре бывшей вотчины личной государевой гвардии Преображенского полка, рынде удалось проглотить без особого удивления. Но вот то, что придумал Кирилл для эвакуации сестры своего техника… Да, знай Вадим заранее, какой путь для возвращения на базу придумал этот безбашенный Николаев, первый надел бы на него смирительную рубашку. Не зря, ой не зря, Кирилл отказывался открывать свой план до самого последнего момента. Когда огромная спасплатформа, из которой рында выбрался три секунды назад, вдруг исчезла… он испытал шок. Ладно еще, человек… но спасплатформа! Двадцать пять тонн стали, девять метров в длину и три с половиной в высоту! Исчезла, будто ее и не было.

Вадим вздохнул. Определенно, Ивану лучше не знать, что именно сотворил Кирилл с их транспортным средством. Благо, ничего сложного в этом не будет. Ни Сойка, ни остальные участники «похода» из машины не выбирались до самого бункера, а окна в ней не предусмотрены. И вообще, меньше знаешь, крепче спишь.

Рында потянулся к тарелке, принесенной то ли Милой, то ли Линой, остававшимися на дежурстве по камбузу, на время отсутствия экспедиции и, уже схватив теплую слойку, обернулся на звук открывшейся двери.

— Ну что, как он? — Вопрос вырвался у Вадима, словно сам собой.

— Не так плохо, как могло быть. Кровопотеря большая. Истощен. Сейчас спит. — Отрывисто ответила бледная Вербицкая и, похлопав ладонями по карманам, выудила дрожащими пальцами пачку сигарет. Под удивленным взглядом рынды, впервые наблюдавшим такую картину, Василиса Тимофеевна привычным жестом прикурила тонкую длинную сигарету и, усевшись в кресло, устало вытянула ноги. Выпустила в потолок струю дыма и забормотала, уже явно не обращая никакого внимания на сидящего напротив рынду. Кажется, Вербицкой просто нужно было выговориться.

— Боже, как же я устала. Сердце пришлось запускать четыре раза… Как он жив остался, вообще не понимаю… хотя, судя по тому, с какой силой его тело втягивает в себя окружающий эфир, это не самое удивительное. А если бы не эта аномалия, по-моему, Кирилл сдох бы, максимум, через полчаса после начала той медитации в машине… не от напряжения, так от кровопотери. У него же кровь, только что из задницы не шла. Уши, глаза, нос, рот… Никогда такого не видела… Мальчишка… — Тут Вербицкая пришла в себя, глянула на Вадима, потом на сигарету в своей руке и, устало улыбнувшись, хмыкнула. — Черт. Спалилась. Толе не говори, ладно?

Всю следующую неделю я провалялся в медотсеке. И если первые три дня, нахождение в нем даже я сам считал вполне оправданным, поскольку был слаб настолько, что сам себе больше напоминал ленивую амебу, чем человека, то остальные дни «заключения», я чуть на стенку не лез от скуки. И разве что Ольга помогала мне справиться с этим состоянием, да и то… не совсем. До тела-то она меня не допускала. «Василиса Тимофеевна не велит… тебе нельзя напрягаться…» Тьфу! Хотя, нет… еще были визиты нашего штатного медика. Процедуры, анализы, осмотры… тоже ничего себе развлечение, да…

Выбравшись наконец из бокса, я заглянул в соседний, к отбывающей свой последний день «заключения» Инге, но долго находиться рядом с сестрой Жорика не смог и постыдно сбежал от ее восхищенного взгляда. Что ж они ей про меня наговорили-то, а?

Сестры перехватили меня на подступах к кухне. Ну да, после организованной Вербицкой-старшей «диеты», у меня было два желания. Но поскольку сейчас день и Ольга занята профилактикой наших ЛТК, значит, утоление первого желания откладывается на ночь. И я решил исполнить второе и порадовать свой желудок нормальной едой.

— Кирилл! — Близняшки повисли у меня на плечах и, наградив двойным поцелуем в щеки, поволокли в обратную сторону… Эй! Я жрать хочу! И с чего это вдруг столько эмоций? Насколько я помню, после моего возвращения из Подмосковья, сестренки старательно держали дистанцию, а тут…