Так и добрел до самой решетки. Не успел моргнуть, а у прутьев зверь стоит. Такой огромный, что пришлось голову задрать. Откуда и взялся? Не было же никого, даже поблизости не было. Ована так и потянуло к гиганту, чуть на колени не грохнулся. Сначала подумалось, что это его ментальная магия шалит, вот и чудится странное — заинтересованность, ожидание, смущение. Даже вопрос послышался: «Я правда тебе нравлюсь?» Оглянулся — людей поблизости не было, служители маячили не особо далеко, но юный маг на таком расстоянии слышать чужие эмоции не умел. От удивления даже за решетку схватился — и получил удар магии. Ту боль Ован до сих пор помнит. Внезапно загустевший воздух с сипом втягивался сквозь стиснутые зубы — тус-с-с. Зверь по ту сторону ограды взревел, увеличился вдвое и всем своим огромным медношипым телом врезался в толстые прутья, аж гул пошел. Нгурула отбросило, и Ован почувствовал острую муку зверя. Огромному немыслимо сильному существу было так же больно, как и ему, Овану. И свое вроде уже не так болело, и страх от неожиданного броска улетучился. Зверь не нападал — защищал. Это Ован знал твердо. Парень и сам не понимал, чего хочет, его раздирало от сочувствия. Просто просунул кисть руки между прутьями, стараясь не задеть опасный намагиченный металл. Просто смотрел, как медленно и осторожно подходит нгурул. Чувствовал, что зверь совсем не хочет его напугать. А потом в голове родилось понимание: «Тус».

Нгурул обрел имя и партнера. С этого дня жизнь Ована Керта кардинально изменилась. В лучшую ли сторону? Кто знает? Туса парень не променяет ни на что в жизни, но служба в крепости ему не нравилась. Пашка понимал — сам половину детства по гарнизонам провел. Штатскому с непривычки такое ограничение свободы и возможностей трудно принять, а Ован, это видно, совсем домашний. О-хо-хо… И Тус без боевой формы, а значит, в иерархии стаи в самом конце. Зато какой простор для изучения!

Два часа из жизни иномирянки

Ольга только что вернулась из города. Устала, но это была приятная усталость. В общем-то, всей пользы от поездки — развеялась и убедилась, что с торговлей все хорошо. Какое там хорошо — отлично! Серафима развернулась во всю ширь. В пределах предоставленной торговой площади, разумеется. Цену взвинтила такую (не иначе как прикормленный разводящий нашептал), что Оля только икнула.

И покупали. Не в очередь, не влет, но покупали! Особо смачные куски сразу и не торгуясь забрал какой-то важный чел, вроде как повар хорошего ресторана. Сторговал, на минуточку, вместе с тонкой циновкой, которой Сима застелила прилавок. Благо хуторянки не пожалели запасов этих симпатичных плетушек, у каждой хозяйки оного добра — залежи. Не перетоптать, не истрепать еще паре поколений. Что еще делать зимними вечерами? Только рукодельничать. А к чему руки приложить, если расходные материалы неподъемных денег стоят? Плети из доступного и бесплатного. Для хуторских покупные цветные нитки и то роскошь. Обычные грубые, не вышивальные.

Ох и пригодились эти плетенки из ахука — другой тары для спонтанной торговли и не нашлось. Нарядная светленькая соломка смотрелась куда лучше мешковины, которой пользовались соседи по прилавку. Эх, где они, красивые и гигиеничные хромированные лотки из родного мира? Да что уж теперь. Знал бы прикуп — жил бы в Сочи, а здесь, в Восточном, надо было хоть подносами из столовой озаботиться. Ее, Ольгин, недогляд.

Серафима за прилавком была дивно хороша. Вот у кого явный талант к коммерции — и артистичная, и уверенная, и четко осознает, что и зачем делает. Сима наслаждалась процессом, щедро раздаривая улыбки. Щечки раскраснелись от азарта, глаза сверкают. Оля аж залюбовалась. А Сима, слегка рисуясь, выкрикивала:

— Редчайший товар! Не всем так везет! Мясо фрукса! Свежайшее-редчайшее-мягчайшее! Еще вчера днем по горам бегало! Великим наездникам не дала — вам привезла! Подходите, любуйтесь, покупайте! Другого раза может и не быть! — И, гордо подбоченившись, окидывала взглядом прилавок.

А почему и не погордиться? У соседей висят дрищепотные туши, мучительно похожие на здоровенных, с барана, кроликов спортивной породы. А у Симы на прилавке одна сплошная вырезка! Фрукс, он же отнюдь не банальный парнокопытный. Он хоть и с позвоночником, а все на гусеницу-многоножку похож. Как устроены гусеницы, Оля не помнила. Живодерством в детстве не грешила, а курс школьной биологии из памяти давно выветрился. Поглазела немного, как разделывали туши, и только. Там балык от загривка до хвоста. Мясные зверушки, да. Больше не вникала.

Ольга чуть скусилась обиженно — ее от разделки мяса вообще отогнали. А потом и вовсе пришлось домой возвращаться — с начальством не поспоришь. Вот и упустила Ольга сборы на базар. Агав и Семеныч постарались как могли, да что с них, мужиков, взять. Хуторянки же в делах торговли и вовсе несведущи — мало какая за жизнь больше трех раз в городе была, и то если жизнь длинная.

Эх, ей бы на хутор, там Пашка и Ован. Там Тыречка, чудушко меховое, собаконька любимая. На краю сознания сча́стливо взвизгнуло — щена уловила чувства хозяйки. Ладно. Наяна за парнями присмотрит, накормит, если что. Благо нынче это не проблема. А все ж сердце ноет — не сама. Да и неловко, если честно, еще и эту докуку на немолодую женщину взваливать. Ольга и так Наяне в пояс кланяться готова — поверила, доверилась барыне-чужачке и баб на хуторе правильно настроила.

Все, довольно. На хуторе пока все идет неплохо, пора и обязанностям туэ внимание уделить.

Как оказалось — вовремя. С появлением наездников и приданных им пастухов запасы, которые казались неисчерпаемыми, резко начали скудеть. Одиннадцать наездников, да почти столько же пастухов, да челядь кухонная. Больше тридцати человек, и все молодые активные мужчины.

Генас мялся-мялся да и признался, что отказался принимать у поставщиков продукты по таким зверским ценам. Не могут же регулярные поставки стоить вдвое дороже, чем на рынке? Ольга в очередной раз помянула оч-чень «добрым» словом парочку воров — кастеляна Ламса и наркомана Жвальса. Это ж какие откаты они получали? Сволочи! А челядь мясо раз в неделю видела. Ольга шепотком да намеком, но завела новую моду на ежедневную мясную похлебку для работников. И лепешки без счета можно брать, и в лишней ложке каши теперь не откажут. Вот чтоб было, и точка! Генасу и Емкуну было прямо приказано: для господ готовим по ранжиру, но и на челядский стол чтоб перепадало. Как хотите крутитесь. Изобретайте. Не подавайте стейки с тарелку размером, сделайте котлеток рубленых. Фаршируйте что-нибудь чем-нибудь. Не Ольге учить профессионалов. Свежее мясо где взять? А как насчет фрукса? Разделать тушу возьметесь? Повара и кухари закивали с благоговейным восторгом!

Раим нашелся в кабинете и Ольге явно обрадовался. А Ольга совершенно неприлично обрадовалась отсутствию белобрысого величества. Правда, тут же всполошилась заботливой клушей — как на хуторе? Один? Перепугает же людей рожей своей недовольной! Застращает! Обидит!

— Оля, Оля! — упредил Бигбоссыч лавину панического сюсюканья. — Угомонись уже. Не одна ты здесь умная. Эрик ходит под невидимостью. А Жеха твоего и нгурулом не запугаешь.