Она вновь захрустела яблоком. Конечно, заставить жить страну по-новому было непросто. Разумеется, будут взлеты и падения, правильные шаги и ошибки. Но слово «кризис» казалось ей слишком резким. А тут еще диктор сказал, что в России нет ни одного человека, который был бы способен вывести страну из этого кризиса. Как это ни одного? А Чубайс?.. Энергичный, сильный — личность, на порядок ярче «младореформатора» Егора Гайдара. Вот кто уж точно реформы не провалит — он непотопляемый лидер. И она поможет ему в этом, будет его музой-вдохновительницей. Таня гордо расправила плечи.

Татьяна продолжала дожевывать яблоко, вглядываясь в экран телевизора — не покажут ли этого демонически притягательного приватизатора страны? Но Чубайса почему-то не показывали.

О том, какое влияние на Татьяну Дьяченко имел Анатолий Чубайс, кем он для нее был, она расскажет сама в официальном интервью журналу «Огонек». Правда, речь там пойдет о событиях куда более поздних — о президентской кампании 1996 года. Но именно тогда Чубайс стал главным сторонником переизбрания Бориса Николаевича на второй срок.

Мы позволим себе забежать вперед для того, чтобы показать — ни история «коробки с ксероксом», ни загадки курсирующих между Кремлем и Госкомимуществом американских консультантов не возникали на пустом месте. Почему при всех кадровых трясках — а они коснулись и правительства младореформаторов, и других пришедших им на смену экономистов, — один лишь Чубайс остался непотопляемым?

Шерше ля фам — ищите женщину

Итак, приводим цитату из журнала «Огонек» (2000 г.) чтобы было очевидно: все, что бы ни говорил и что бы ни делал рыжий демонический приватизатор страны Анатолий Чубайс, президентская дочка Татьяна считала абсолютно правильным. Она умела убедить своего отца в том, что «Чубайса надо слушать». Вот ее собственные слова:

«И вот настал день, когда папа очень рано приехал в Кремль и я почувствовала, что он настроен принять окончательное решение. И, боюсь, опасное. Я дома говорила ему, что его никто не поймет, что это потеря всего, что далось с таким трудом. Но он к моим словам не относился серьезно, отмахивался (речь шла об отказе от президентской гонки. — Авт.). И тогда я позвонила Чубайсу и попросила его срочно приехать в Кремль. Потому что он был руководителем нашей аналитической группы, и я была уверена: он сможет привести папе сильные аргументы. Я хотела, чтобы папа услышал другую точку зрения, отличную от того, что говорили ему все вокруг. Чубайс приехал. Я пошла в приемную, попросила секретаря узнать у папы, можно ли мне с ним поговорить.

Секретарь доложил, и папа согласился меня принять. Я попросила его выслушать аргументы Чубайса. Папа сказал, что никого не хочет слушать. Но он не сказал, что принял окончательное решение. В этом случае все было бы бесполезно. Если он принимал решение, то больше к обсуждению вопроса не возвращался. Я уж не помню дословно, что говорила, я никогда и ни перед кем не стояла на коленях, а тут я готова была упасть перед ним на колени и умолять. Наверное, он это почувствовал. И сказал: «Ладно, зови!» Когда Чубайс вышел от папы, он был весь на таком взводе! Но вышел он с победой. Подробностей не знаю — знаю, что разговор шел на повышенных тонах. Но Чубайс умеет говорить жестко и аргументированно. И он нашел слова, которые папу убедили».

Итак, для того, чтобы что-то изменить на пути к расстрелу Белого дома, требовалось не просто затормозить приватизацию, а остановить ее главного идеолога. Остановить Чубайса. Но остановить Чубайса было невозможно. Татьяна Дьяченко не позволила бы этого сделать.

Выходит, что и в кровавой бойне 4 октября 1993 года косвенно оказалась виновата Татьяна?

Ну, примерно с той же степенью вины, что и Елена Прекрасная, из-за которой началась десятилетняя Троянская война. Если, конечно, помните, в «Илиаде» Гомера все это начиналось с того, что некий троянский герой Парис, к которому благоволила богиня любви Афродита, похитил жену царя Менелая Елену у ее законного мужа и увез к себе… Опрометчивая любовь привела к кровавому десятилетнему разграблению страны…

Не будем приводить прямых аналогий, и все же…

Там, где начинал говорить Анатолий Борисович, Татьяна заставляла замолкать всех, включая собственного мужа, Леонида Дьяченко. Еще бы — куда ему, начинающему бизнесмену «от науки» до прирожденного предпринимателя?

Анатолий Чубайс оказался священной коровой, с одной стороны, для американцев, выбросивших на приватизацию в России миллионы долларов, а с другой — для дочери Бориса Ельцина, Татьяны Дьяченко.

Но американцы далеко, а Таня — близко. Как это произошло, что они начали понимать друг друга с полуслова? Таня стала для главного приватизатора валькирией, покровительствующей новейшей российской истории. Чубайс выжил во всех политических штормах и баталиях.

В октябре 1993 года революционная ситуация взорвалась выстрелами снарядов из танков. По Белому дому палили прямой наводкой…

НАША ВЕРСИЯ:

Лето 1993 года было солнечным. Но время от времени народ встряхивали какие-то непонятные катаклизмы. К примеру, обмен денег. Никто в народе не понимал, что происходит, а главное, почему это происходит, чего ради внезапно затеян весь этот денежный обмен. Знали только, что на обмен купюр отводится всего две недели. Все что не успел за это время поменять, — считай, пропало. Народ, у которого уже так «пропало», то есть девальвировались целые сберкнижки, лихорадило.

В своей книге «Записки президента» Б.Ельцин с сожалением вспоминает, что весь этот денежный обмен, в курсе которого он, разумеется, был, застал врасплох его зятя, летчика Валерия Окулова, собирающегося с женой Еленой в Карелию. Дескать, вернутся они из турпохода — а жить не на что. Пока будут отдыхать в Карелии, образцы купюр станут новыми. И останутся ребята совсем без денег. Впрочем, так оно и вышло. Но разве это была драма в сравнении с пожаром, что разгорался на вершине власти?

ИЗ КНИГИ Б.ЕЛЬЦИНА «ЗАПИСКИ ПРЕЗИДЕНТА»:

«А в Москве в это время продолжал разгораться скандал. С резким заявлением выступил министр финансов Борис Федоров. Он прямо во время визита в США потребовал немедленной отставки председателя Центрального банка. Газеты, телевидение набросились на власти с такой яростью, что только искры летели. В этот раз объединились и оппозиционные, и официальные, и правые, и левые, и центристские издания — все забыли об оттенках взглядов, поскольку задело, затронуло за живое, за свое личное абсолютно каждого. Правда, демократическая пресса позволяла себе предположения типа того, что Ельцин не знал о готовящейся провокации с обменом купюр, это грандиозный план Геращенко и Хасбулатова, которые хотят натравить на президента народные массы.

Люди, выстраиваясь в очереди к сбербанкам, проклинали Ельцина, Черномырдина и всю тупую власть. Состоялось экстренное заседание кабинета министров, на котором правительство еще раз подтвердило, что данная акция необходима, она проводится в интересах России. Руководство Центробанка объясняло разъяренным согражданам, что обмен купюр не ущемит ничьи права, все заработанные деньги будут обменены, не надо волноваться. Но никто не хотел ждать этого «в конце концов», на руках у людей были пачки старых денег, накопления на будущее, которые вот-вот превратятся в груду никому не нужных бумажек.