– Ты сменила машину? – глядя на авто, спросила Карина. – Мам, зачем тебе такой «танк», для солидности?

– Ты ничего не понимаешь, доктор Ильина. Положение обязывает. Старую машину продала, добавила и купила другую, хотя она и не из салона. Сделала это вовремя. Ты мне рассказывай о том, что сочтешь нужным, – сказала мать, выезжая со стоянки.

– Начать с комплиментов или упустить? Ты мало изменилась. Чуть полнее стала или на тебе такая одежда? Как здоровье?

– На здоровье не жалуюсь. Пытаюсь держать себя в форме, но не все удается. Пятьдесят шесть лет – это возраст.

– Мне нравится, что у тебя нет комплекса. Тебе идет и полнота, и гардероб, а самое главное нет «перебора» в косметике, – говорила Карина, переходя к рассказу о знакомых и родственниках Татьяны Юрьевны.

– Что твой Плетнев? – поглядывая на дочь, задала вопрос Татьяна Юрьевна.

– Женя уехал работать в Канаду, а Максим так и не стал Плетневым. Мы расстались с его отцом осенью прошлого года, не дойдя до загса. Мам, скажи честно: ты захотела меня увидеть или в этом есть необходимость?

– Поговорим дома за завтраком, – ответила она, глядя на дорогу.

– Как скажешь, – ответила Карина и подумала: «Мама в своем репертуаре. Трудно было соврать и сказать о том, что скучала. Она не может не знать, что я ждала именно этих слов».

Оставшиеся минут пятнадцать они ехали молча. Карина не была в квартире матери со дня похорон отца. «Здесь мало что изменилось», – сделала она вывод, пройдясь по всем комнатам и задержавшись в своей, где прошло ее детство. К завтраку подали даже бутерброды с красной икрой.

– Мам, тебя что-то беспокоит? – спросила Карина, делая глоток кофе.

– Дочь, которую я любила, и которая меня предала и продала. Я может и плохая мать, но я в своем деле не последняя и хорошо разбираюсь в бизнесе. Читай, – сказала Татьяна Юрьевна и протянула дочери бумаги.

– Мам, я ничего в этом не понимаю. Расскажи о проблеме доступно и коротко, – попросила Карина, а выслушав мать, задумалась. – Ты хочешь, чтобы я посоветовалась с Городецким? Как ты себе это представляешь? Сама понимаешь, о чем ты меня просишь? Мы с ним едва знакомы, – спросила она через минуту.

– Карина, мне нужна твоя помощь. Я не прошу тебя делать это бесплатно. Я понимаю, что моих денег не хватит на такую акулу, как он, да и встречаться со мной он не станет. Попроси у него совета, а я компенсирую твою задетую гордость, и те неудобства, которые ты испытываешь. Пойми, из этой ситуации мне нужен нестандартный выход, а он, я слышала, выходит из самых сложных лабиринтов. Сколько ты хочешь?

Карина слушала мать, а внутри все кипело. Комок подкатил к горлу, а слезы готовы были брызнуть из глаз. О ней вспомнили, тогда, когда возникли проблемы и когда, от нее понадобилась помощь.

– У тебя есть сигареты? – спросила она мать.

– Держи! – Татьяна Юрьевна положив на стол сигареты и зажигалку, пододвинув пепельницу. – Успокойся и подумай, для меня ты последняя надежда.

Карина закурила, и дым, попав в глаза, заставил их слезиться. Это было вовремя. Прошли минут пять, прежде чем она решилась набрать номер телефона Городецкого.

– Доброе утро, Виктор Андреевич. Ильина беспокоит.

– Здравствуйте, Карина Анатольевна. Вы в городе? Никак ко мне напрашиваетесь на завтрак? – весело спросил он.

– Я уже позавтракала в отчем доме. Меня мама встретила. Виктор Андреевич, Вы можете уделить мне несколько минут? Мне нужен Ваш совет, – спросила Карина.

– Ты хочешь сказать, что о тебе вспомнили и даже накормили завтраком? – смеясь, спросил Городецкий.

– Именно в такой последовательности, как это ни грустно осознавать, – ответила Карина, прикуривая новую сигарету.

– Я сейчас в машине и буду минут через десять в офисе. Тебе удобно подъехать туда? – спросил Городецкий. – Если разговор пойдет о компании твоей родительницы – захвати документы.

– Я подъеду. Диктуйте адрес, я запомню. До встречи. – Карина отключила вызов и посмотрела на мать. – Мама, бери с собой бумаги, какие нужно и поехали. Пакет я забираю. Поеду оттуда к Мите.

Встреча с Городецким была теплой. Он сам встал из-за стола, прошел ей навстречу и обнял Карину.

– Выглядишь молодцом. А что с настроением? – спросил он, провожая ее к столу. – Присаживайся. Сырость не разводи, не в Москву приехала. Это там слезы льют, – говорил он. – Хотя и мы слезам не верим. – Таня, принеси нам кофе, – попросил он секретаря. – Коньяк пить будешь? – Не получив от нее ответа, он достал из шкафа бутылку и два низких бокала. Наполнил их несколькими глотками и протянул один из них Карине. – Держи и рассказывай, – сказал Виктор Андреевич, занимая свое место за столом.

– У меня все в порядке, – утирая слезы, сказала Карина и сделала глоток коньяка. – Вы же знаете о цели моего приезда? Я встретила там маму. Это у нее неприятности. Посмотрите? – спросила она, доставая папку с бумагами.

– Что у нас здесь? – глядя на Карину и принимая у нее документы, промолвил он. Пролистав бумаги, сказал: – Особой трагедии я не вижу. Чего ты ревешь заранее? Или у тебя есть свой интерес к капиталам матери?

– А Вы не понимаете? Обо мне вспомнили! Вспомнили тогда, когда понадобилась помощь. Нашли и повод, и место, и время, – говорила Карина, а в глазах опять появлялись слезы. – В прошлом году меня на порог не пустили, а сегодня накормили, напоили и даже денег предложили. Разве это нормально?

– Так может послать все к чертям подальше и забыть? – задал вопрос Городецкий. – Много предложили? – улыбнулся он.

– Разговор о сумме не шел, а вопрос был задан. Я Вас прошу, Виктор Андреевич, дайте ей совет или консультацию, как это у вас правильно называется, но только без меня. Я вернусь уже сегодня вечером назад, а сейчас я пойду. Мама в приемной.

– Кофе пить не будешь. Пригласи мамашу и не переживай ты так. Не съем я ее. Давай ка мы с тобой встретимся в тринадцать в «Лакомке». Думаю, к этому времени ты успокоишься. Иди.

Карина вышла из кабинета, пригласив туда мать, остановила такси и поехала в гости к Мите. Дмитрий сразу заметил, что боевая подруга расстроена. Вручив подарки, она долго смотрела на сына Дмитрия, спящего в колыбельке. Выслушав последние городские новости из жизни сокурсников, она коротко рассказала о встрече с матерью и визите к Городецкому, перешла к рассказу о Плетневе и Гриневе с дочерью.

– Знаете ребята, я, кажется, влюбилась. Мне казалось, что Плетнев моя первая, единственная и вечная любовь. Я не