Несколько раз он разговаривал с домашними, которые уже беспокоились по поводу затянувшихся каникул, ведь уже пора идти в школу, новое учебное полугодие началось. Олег объяснял задержку плохой погодой, поэтому он и не выходил на связь несколько дней, рассказывал об Антарктиде, о которой знал теперь не понаслышке, и обещал вернуться со дня на день. Правда, во время этих видеоконференций персоналу базы приходилось корректировать изображение, которое видели родители: ведь на Олеге все еще была повязка, снимать которую врач категорически запретил. Временами Волков даже беспокоился, вернется ли зрение, не обманывает ли доктор, обещая полное выздоровление?..

Но наконец настал день, когда повязку сняли.

Свет, хотя и приглушенный, занавески были тщательно задернуты, показался Олегу невероятно ярким. Но главное было в том, что он действительно видел. Алиса, присутствовавшая при процедуре, бросилась Олегу на шею.

— Все хорошо, — сказал он, осторожно обнимая девушку.

Зрение восстанавливалось очень быстро, а вылечивший его врач — пожилой добродушный кореец — очень понравился Олегу. Этот же врач занимался и Кришем, который тоже стремительно шел на поправку, и Олег уже виделся с ним несколько раз.

— Наш доктор — настоящий волшебник, — сказал Олег как-то Кришу.

— Да, — согласился тот. Его лицо на фоне подушки все еще казалось нездорово бледным, но было видно, что ему значительно лучше. — Он умеет управлять энергиями и может исцелять. Но, главным образом, я обязан именно тебе. Я твой должник. Ты можешь попросить меня о чем хочешь. Ты понимаешь, о чем угодно.

Криш говорил очень серьезно и даже чуть приподнялся с подушки, подчеркивая значимость своих слов.

Олегу почему-то показалось, что куратор намекает на Алису.

Сейчас можно было пожелать что угодно. Например, чтобы он не вздумал устраивать отношения с Пановой или чтобы вообще убрался из их жизней… Криш выполнил бы любую просьбу, Олег в этом не сомневался. Но… конечно, это был не тот путь, которым следовало идти для решения своих проблем. Это был путь слабых, путь, ведущий в тупик, в никуда. Поэтому Волков откинул эту мысль, даже не рассматривая ее всерьез.

— Ты мне ничем не обязан, — ответил он Кришу, глядя ему прямо в глаза. — Я не сделал ничего особенного.

С минуту куратор не отводил взгляда, а потом протянул Олегу еще слабую руку:

— Спасибо.

Олег ответил на рукопожатие и пошел в свою комнату собираться, потому что уже завтра их с Алисой должны отвезти домой. Приключение закончилось.

Они летели домой. За всю длинную дорогу они с Олегом почти не разговаривали — только обменивались ничего не значащими фразами типа: «Приятного аппетита» и «Передай, пожалуйста, вон тот журнал… Да, тот, спасибо». Каждый думал о своем.

Алиса — о Крише, о том, как он ее спас и что же теперь будет между ними. А еще об оставшейся на базе Еве. Девочка быстро нашла там свое место. Несмотря на интерес к большому миру, она не хотела покидать родину прямо сейчас. Для нее пока и так достаточно впечатлений. Она с удивлением знакомилась с людьми, училась управлять собой и вместе с тем быть нормальным ребенком.

Когда Алиса и Олег улетали, Ева поочередно обняла обоих.

— Я буду скучать, — сказала она. — Вы еще вернетесь?

Ребята переглянулись, и Ева, умная не по годам, поняла их абсолютно правильно.

— Я сама прилечу к вам в гости! — заявила она, а потом вдруг задумалась и уже тише добавила: — Если вы меня пригласите…

Конечно, оба тут же заверили Еву, как будут рады ее видеть. И это была правда, хотя еще придется объяснять родителям, откуда у них знакомая маленькая девочка, что общего у них может быть с этой странной синеглазой малышкой. Но не страшно, это, как говорят, проблема десятая. Главное — чтобы Еве удалось адаптироваться к человеческому обществу, чтобы она нашла свое место в жизни.

Алиса вспоминала ребят-испанцев, вырезавших для нее бумажные цветы. Они — одни из немногих, кто выжил из старого состава базы, и то потому только, что не принимали участия в трагическом штурме. Когда она видела этих ребят в последний раз, они не смеялись и не дурачились. Игры закончились в день гибели их товарищей. Грустно и страшно…

А еще Алиса думала о том, что им рассказали в последний день перед отбытием.

Секретная лаборатория «Гримтурс» действительно была полностью уничтожена, но благодаря собранным в портфеле материалам инициатам удалось сделать некоторые выводы.

Как уже догадывались ребята, в шкатулке, которая, кстати, так и осталась лежать на снегу в ангаре и погибла при взрыве, хранился генетический материал, взятый от Адольфа Гитлера. Именно с ним проводились эксперименты, и он в некоторой степени являлся биологическим отцом Евы. В секретной фашистской лаборатории добились значительных успехов в области клонирования. Но, конечно, не сразу. Как и говорила Ева, первые попытки были неудачны, и дети оказывались нежизнеспособными или не обладали нужными способностями. Их без сомнений отбраковывали, а попросту уничтожали. Ева была первой удачной попыткой, поэтому Ингрид так ее ценила. После вхождения Евы в детородный возраст эксперименты должны были продолжиться и привести к появлению нового лидера национал-социализма, к тому же обладающего нечеловеческими способностями. Но все, как известно, сорвалось.

Алиса не хотела даже думать о том, что произошло бы с миром, увенчайся попытки «Гримтурса» и стоящей за ней организацией «Аненербе» успехом. Теперь все в любом случае пойдет по-другому.

Бедная Ева! В ее только недавно начавшейся жизни было столько холода и равнодушия, что не удивительно, что девочка едва не заняла место в свите Снежной королевы. Зато теперь Алиса точно знала, что Ева сильная и справится со всем, что бы ни случилось…

Девушка сидела в кресле самолета, прикрыв глаза, но не спала.

Ей вспоминался Криш. Перед отъездом она в очередной раз навестила его в больничной палате базы.

— Мы скоро увидимся, — сказал он и посмотрел на Алису так, что внутри у нее все перевернулось. За этими простыми словами было больше, чем обещание.

Алиса сквозь полуопущенные ресницы покосилась на Олега. Тот склонился над неизменным ноутбуком и, похоже, был полностью занят какой-то работой.

Отчего-то девушка чувствовала перед ним нечто вроде смутной вины, хотя умом понимала, что обвинить ей себя не в чем. Олег держался с ней очень ровно и совершенно по-дружески, нет, даже скорее по-братски. И, как бы там ни было, конечно, никогда ничуть не был в нее влюблен. «Он теперь мне и вправду как брат», — сказала себе Алиса, старательно не обращая внимания на странное напряжение, которое всякий раз чувствовала в его присутствии. В конце концов, нельзя быть влюбленной одновременно в двух парней. Она сделала выбор. Ее судьба — Криш, она любит только его, вот и нечего зря терзаться сомнениями.