– Твоей вины нет, – отозвался он, отступив от обугленного тела и бросив взгляд вокруг. – Мы сами хотели, чтобы всем так казалось – что это лишь слухи и ничего более. Сами насмехались друг над другом на людях… Сам понимаешь, нам обоим было совершенно ни к чему повествовать о наших отношениях всему свету.

– Она… и правда любовница Императора? Вы опасались, что он узнает и…

– Он знает, – оборвал его Курт, и охотник замер, глядя на него удивленно. – И, сдается мне, его сей факт особенно не беспокоил. И не только потому, что их любовные отношения уже давно прекратились… Нет, Ян. Дело не в ее высокопоставленных любовниках и даже не в людской молве. Помнишь, при нашей первой встрече я говорил тебе, что не иметь друзей, семьи и близких – самое надежное и безопасное? Когда нет тех, кто тебе дорог, на тебя нечем надавить, тебя нечем запугать… И тебе нечем нанести душевную рану, чтобы дать понять и напомнить о том, как ты уязвим.

Ван Ален нахмурился, скосившись на тело Адельхайды у лестницы, и осторожно выговорил:

– То есть, ты думаешь, это всё – из-за того, что вы…

– Я не верю в случайности, Ян, – не дав ему договорить, произнес Курт ровно. – Что мы здесь видим? Похоже на то, что грабитель забрался ночью в дом, хозяйка спустилась на шум, он ударил ее ножом, она успела ударить в ответ, но выронила светильник, который был у нее в руке, тот разбился, масло разлилось, случился пожар, и все погибли. Думаю, такую версию и примет магистрат.

– Но не ты?

– Майстер Гессе! – послышалось от двери, и Курт обернулся, глядя на встрепанного бледного Ульмера, который заглядывал внутрь, явно не решаясь войти; на лице молодого инквизитора застыла смесь растерянности и испуга. – Вы здесь?

– Да, Петер, – отозвался он и, бросив последний взгляд на тело перед собой, медленно вышел на улицу перед домом, кивком велев охотнику идти за собой.

– Мне сказали, что ночью был пожар, – косясь на Ван Алена с подозрением, торопливо заговорил Ульмер, с каждым словом отступая все дальше назад, – а когда я узнал, чей это был дом… Я понимаю, что вы с госпожой фон Рихтхофен не слишком ладили, но вы давно были знакомы, и уверен, вам жаль, что с ней приключилось такое… И она фаворитка Императора! Господи Иисусе, только бы не было проблем у Бамберга из-за какого-то подонка!

– В каком смысле?

Того, как Нессель и Лукас подошли со спины, молодой инквизитор не заметил и от голоса ведьмы вздрогнул, резко обернувшись.

– Я могу при них говорить, майстер Гессе? – осторожно осведомился Ульмер, и Курт кивнул:

– Да, им можно верить… Это – Ян Ван Ален, наемник, собиратель легенд и мой давний добрый знакомец. Это его брат Лукас. Ян, Лукас, это Петер Ульмер, следователь третьего ранга, он помогает мне разобраться в моем деле. Полагаю, было бы неплохо всем нам прекратить коситься друг на друга и отныне работать в связке – так будет проще и полезней для всех…

Курт вдруг запнулся на полуслове, и Ван Ален, нахмурясь, спросил напряженно:

– В чем дело?

Он не ответил, глядя под ноги Ульмеру, и тот, проследив его взгляд, растерянно проронил:

– Что такое, майстер Гессе?

– Отойди-ка, – тихо велел Курт, шагнув вперед, и инквизитор попятился, с непониманием глядя на то, как он поднимает с земли коротко обломанную ветку с плоской густой хвоей.

– Пихта, – констатировал Ван Ален. – Что в ней особенного?

– Кроме того, что все это место было затоптано десятками ног, – медленно уточнил Курт, – и опалено жаром, а она будто только с дерева? Скажем, особенного в ней то, что ей здесь попросту нечего делать. Много пихтовых деревьев ты видел поблизости и вообще в Бамберге?

– Неподалеку от города есть небольшой пихтовый лесок, – неуверенно сказал Ульмер. – Она может быть оттуда…

– Принесена неведомой силой? Или кто-то из горожан пытался прибить ею этот огонь?

– Она свежая, – тихо произнесла Нессель, осторожно коснувшись хвои кончиками пальцев, и с нажимом добавила: – Живая еще. Она не могла тут лежать, пока был пожар.

– Может, – неуверенно предположил Лукас, – это кто-то из горожан положил? Ну… не знаю… как выражение соболезнования или вроде того…

– И для этого сбегал в «лесок недалеко от города»?

– Не томи, Молот Ведьм, – нервно поторопил Ван Ален-старший, – говори, я тебя знаю: у тебя бывает такая рожа, когда ты уже знаешь, в чем дело. В чем дело? Откуда эта ветка и почему вообще она тебя так интересует?

– Это пихта, – повторил Курт, подняв глаза и медленно обведя взглядом поредевших зевак вокруг. – Пихта[46]. Таннендорф.

– Деревня, в которой вы… – начал Ульмер и осекся, глядя на ветку почти со страхом. Курт кивнул:

– … в которой я едва не сгорел заживо.

– Это когда ты… – многозначительно уточнил Ван Ален, кивнув на его руки. – Да?

– Да, – ровно отозвался Курт. – Когда человек по имени Каспар оставил меня истекающим кровью на полу коридора горящего замка.

– И ты думаешь, – неуверенно предположил Лукас, – что это… что – Каспар этот ее положил сюда? Он здесь?

– Не думаю, – мельком переглянувшись с Нессель, возразил он. – Каспар сейчас должен быть… далеко отсюда. Хотя от него всего можно ожидать. Но по всей Империи у него множество последователей, соратников и преданных сторонников, в том числе – действующих по его приказу… Петер, что говорят магистратские о произошедшем?

– Что было ограбление, – неуверенно произнес Ульмер. – Магистратские дознаватели сказали, что нашли хозяйку дома мертвой, а рядом – чье-то тело с ножом… Все, по их мнению, указывает на то, что это была попытка проникнуть в дом, но госпожа фон Рихтхофен сумела достойно встретить грабителя, и, видимо, светильник, с которым она спустилась, разбился…

Ван Ален поджал губы, сухо кашлянув, и Курт, мельком бросив взгляд на пожарище, вздохнул:

– Простого грабителя Адельхайда нашинковала бы прежде, чем он успел бы удивиться. И она не успела выяснить ничего такого, из-за чего ее могли бы захотеть убрать с пути.

Ульмер неловко переступил с ноги на ногу, переводя взгляд со сгоревшего дома на майстера инквизитора; Лукас нахмурился, мельком покосившись на брата и притихшую Нессель, и медленно, осторожно уточнил:

– Я правильно понял, что эта женщина… была не просто свидетельницей, с которой у тебя когда-то внезапно закрутилась любовь, а кем-то более серьезным?

– Адельхайда работала на Императора, – тихо произнес Курт. – Следила за чистотой его ближайшего окружения и in universum[47] – за настроениями среди знати. Здесь она была потому, что до Императора тоже дошли слухи о странностях в Бамберге. Накануне этого пожара я виделся с ней, и она сетовала, что не может отыскать никаких нитей, не имеет никаких предположений… Это совершенно точно не случайно забредший в дом преступник и не попытка оборвать ее расследование. – Курт вновь опустил взгляд на ветку в своей руке и, помедлив, пояснил: – Ее убили для меня. Чтобы нанести удар мне – мне лично. Убили так же, как когда-то едва не убили меня.