в знак их приветствия звучала все громче, танцы становились стремительнее. Маленьким и невзрачным ракетам, напротив, доставались одни лишь насмешки, правда, носильщики ракет не упускали случая ответить насмешникам тем же. После утренней трапезы начиналась церемония вручения подарков монахам, которым предстояло посвящение в более высокий церковный сан.

Ханглин — декоративный желоб для ритуальных омовений монахов. (Рисунок из личной коллекции И.Г. Косикова). Прорисовка Г.В. Вороновой.

Среди карнавального шествия появлялись также кукловоды с марионетками, вырезанными из дерева, пестро раскрашенными и насаженными на бамбуковые трости [Kham Suthasom, 1944, с. 9]. Некоторые куклы представляли собой сражавшихся кулачных бойцов, но гораздо чаще они изображали эротические сцены, связанные с обрядами стимуляции плодородия [Nginn, 1967 (I), с. 48]. На время забыв о ракетах, присутствующие тут же обращались к кукольному спектаклю, не упуская при этом случая подразнить проходящих мимо девушек, вслед им летели игривые шутки.

Между тем у большого навеса устраивалось шествие. Свыше десяти золоченых паланкинов с подушками предназначалось для буддийского духовенства. Паланкины несли самые сильные из прихожан (нести на себе слуг божьих значило совершать благое деяние).

Когда все приготовления заканчивались, кортеж трогался. Вслед за паланкинами шли миряне, за ними — мирянки. В руках они держали чаши с водой и цветами. Участники шествия трижды обходили вокруг храма, а затем паланкины опускали на землю, и монахи друг за другом входили в импровизированную часовню.

На тонких бамбуковых шестах на высоте человеческого роста укреплялись длинные деревянные желоба в форме мифического змея-нага (ханглин). Под ними расстилались циновки, на которые преклоняли колена кандидаты, посвящаемые в новый церковный сан. В желоб наливали воду, и она окропляла склоненную голову монаха. Вслед за настоятелем монастыря этот ритуал повторяли родственники, друзья, соседи.

После этого омовения, символизирующего полное очищение, монах, окруженный родственниками и священнослужителями, снимал с себя мокрые одежды и надевал новые. Отныне он получал право на более высокое место в церковной иерархии [Faure, 1956 (I), с. 953]. Окончание этого обряда означало и завершение всей религиозной церемонии — своеобразного пролога к запуску ракет.

В ожидании начала их запуска толпа собиралась на высоком берегу Меконга. Тут же рьяные болельщики заключали пари на то, чья ракета продержится в небе дольше других [Rosell, 1989, с. 63]. К свисающему длинному шнуру подносили огонь, и пламя медленно подбиралось к пороховому заряду. Вот ракета шевельнулась, ее длинный хвост сначала вздрагивал, потом его движение убыстрялось, и ракета с ревом скользила по держащим ее шестам, отрывалась от них и под восторженные крики толпы стремительно поднималась в небо [Faure, 1956 (I), с. 955]. Запускавшая ракету команда не помнила себя от счастья: молодежь отплясывала веселый танец. А в это время монах, выполнявший роль пиротехника, воздавал хвалу Будде. Ракета, которая находилась в воздухе дольше других, приносила славу монастырю, а значит, и деревне, помогавшей в ее изготовлении [Condominas, 1970, с. 24]. На команду-неудачницу, наоборот, со всех сторон сыпались шутки и насмешки [Zago, 1972, с. 310].

С запуском последней ракеты — как правило, самой большой — заканчивался праздник. Вручались призы за лучшие ракеты, за самые красочные костюмы, за понравившиеся музыкальные выступления.

Французский исследователь Ж. Кондоминас считает, что, несмотря на устоявшееся мнение о связи Бун банг фая с буддийским праздником Висакха буса, религиозный элемент в первом торжестве играет все же вторичную роль и в основном проявляется, во-первых, в том, что строителями ракет являются буддийские монахи, и, во-вторых, исполнением на монастырском дворе ритуальных танцев [Condominas, 1975, с. 270].

Для лаосских крестьян сочетание в Бун банг фае двух, казалось бы, полярных религиозных систем (культа духов и буддизма) не является чем-то предосудительным и странным. Многие из них видят основную заботу на празднике в том, как бы получше «накормить» Духа местности. Отсюда — то большое значение, которое придается роли обрядового руководителя и женщины-медиума — посредникам между людьми и духами. Сама символика ракет, их «представление» Духу местности в первый день праздника и в целом обрядовая эротика, имитирующая ритуалы, связанные с воспроизводством: фаллические изображения в составе карнавального шествия, двусмысленность исполняемых куплетов, которые редко можно услышать в быту у достаточно стыдливых лао, множество других намеков на «любовные» отношения, будто бы способствующие эффективности этого действа, а также время проведения праздника — перед началом сельскохозяйственных работ все это свидетельствует о том, что главным событием для лао в Бун банг фае остаются древний культ охранных духов и обряд стимуляции плодородия, которые утвердившийся позднее буддизм не смог устранить и попросту приспособился к ним.

О происхождении этого необычного праздника и о том, как люди начали строить ракеты, повествует древняя лаосская легенда.

В далеком прошлом подданные одного правителя решили приготовить в его честь необычный сюрприз: изготовить ракеты из бамбука, украсив их разноцветной бумагой, и начинить порохом. И там, где падали ракеты, вырастали горы, простирались равнины, появлялись колодцы и пещеры. Пестрые бумажные полоски, опускаясь на ветки деревьев, превращались в орхидеи. Так легенда объясняет, почему многие лао считают ракеты символами плодородия [Faure, 1956 (I), с. 957].

Бун банг фай как бы возвещает начало сезона дождей, а вместе с ним приближение посевной поры. Лаосский филолог П. Нгинн в беседе с автором высказал мнение, что этот праздник — не что иное, как обращение к Богу Неба (Панья Тхен) с просьбой даровать обильные дожди рисовым полям, способствуя тем самым плодородию земли и богатому урожаю [Косиков, 1975–1977].

И в наши дни Праздник ракет ежегодно притягивает множество народа и проходит с огромным успехом. Бун банг фай, соединяющий серьезность с шуткой, религиозное со светским, привлекает и суеверного, и балагура, склонного к весьма вольным шуткам и не скрывающего радости жизни.

Обычаи и обряды сезона дождей

С началом сезона дождей в жизни лаосского крестьянина начинается пора полевых работ. В старину в Лаосе широко отмечался Праздник первой борозды, которым руководил лично король. Этот праздник, с одной стороны, знаменовал собой начало сельскохозяйственных работ по всей стране, а с другой — его проведение было призвано еще раз подчеркнуть якобы существующие тесные связи между королевской семьей и могущественными потусторонними силами — защитниками лаосского государства. В прошлом считалось, что именно благодаря этим связям правитель страны будто бы мог влиять на многие события в жизни природы и людей.

Перед тем как высадить на поле рисовую рассаду, у лао издавна было принято устраивать церемонию кормления духа Та Хек (лиенг пхи Та Хек), алтарь которого возводился прямо