Но нашелся камень, о который споткнулось ее желание принять такую веру. Рогнеда была снова тяжела, и князь стал приходить к ней в ложницу только для духовных бесед. Всегда горячая и истосковавшаяся по мужским ласкам Рогнеда досадовала. Ну и что, что тяжела, раньше же ухитрялись справляться? До Изяславля он и не спрашивал: может, не может… А теперь она готова на все, а князь вдруг стал твердить… о плотском грехе! Хотелось крикнуть, что говорить о нем не может тот, у кого сотни женщин до сих пор живут в том же Вышгороде, но Рогнеда промолчала, лишь росло раздражение на мужа, который снова предпочитал ей теперь уже беседы о душе.

Когда возвращалась в Киев, казалось, что теперь в отношениях с мужем все будет иначе. Вдали от Владимира Рогнеда поняла, насколько любит человека, принесшего ей немало горя и слез, поняла, что ради возможности быть с ним и с сыновьями готова простить все прошлые обиды. Но оказалось, что не готова к новым! Уже после нескольких недель Рогнеда с тоской осознала, что князь просто не способен пропустить ни одну красивую женщину! На его ложе снова всякую ночь новые красавицы, и к другим женам дорогу не забыл. Все чаще появлялась горькая мысль, что не стоило возвращаться ради того, чтобы после нескольких недель безмятежного счастья снова и снова терпеть унижение и боль. Рогнеда тяжела, но тяжела и Мальфрид, и болгарка, последняя жена Владимира. Для чего тогда звать ее? Простая прихоть?

Теперь Рогнеда хорошо понимала, что выговаривать что-то князю или даже просто спрашивать его не только бесполезно, но и опасно. Оставалось надеяться, что после рождения очередного ребенка она сможет вернуть внимание мужа. Повитуха сказала, что на сей раз девочка. Это хорошо, у князя достаточно сыновей, пусть будет дочка. Рогнеде очень хотелось, чтобы та оказалась похожей на отца, пусть бы были те же чувственные губы и ярко-синие глаза… А в душе росла уверенность, что этот ребенок последний. Княгиня старалась гнать такие мысли, но они возвращались снова и снова. Сыновья уже достаточно подросли, чтобы скоро уйти в дружину, мать им не нужна. Родится дочь, и она сможет уехать к себе в Изяславль. Рогнеда мысленно называла его своим, там ее место, там ждет единственный человек, которому она нужна, – Изяслав… Дочь князь отдаст легко.

Но временами появлялась надежда, что сможет вернуть Владимира себе, будет его единственной, что затмит остальных. Тогда все вокруг становилось радостным, разглаживалась противная морщинка между бровями, глаза начинали светиться.

А князь действительно ничего не мог с собой поделать. Он не мог жить без Рогнеды, но не мог и без других женщин. Владимир искренне не понимал ее волнений. Ну и что, что у него много наложниц и четыре жены? Так многие князья делали, у него достаточно сил, чтобы каждую ночь иметь женщину, что же в том плохого? Остальные жены не спрашивают лишнего, принимают его таким, какой есть, а для Рогнеды нужно, чтобы она была единственной… Но как быть, когда княгиня тяжела? Владимир совсем не чувствовал себя виноватым и не понимал недовольства жены.

Рогнеда пыталась говорить о наболевшем священнику, что твердил о христианской вере. Но тот лишь качал головой, призывая думать о душе, о вечном, а не о земных страстях. О вечном… А как же жить сегодня? Как быть со своим желанием одной обладать князем? Что будет с ее детьми, если уступит и останется просто одной из многих? Не секрет, что дети любимой жены имеют больше прав, чем другие. Ярослав и Святополк одногодки, кто из них встанет за Вышеславом, рожденным Аллогией еще в Новгороде? Ярославу очень нужны ее помощь и защита, он хром, а для будущего князя это приговор. Рогнеда благодарна Блуду за то, что хотя бы поставил княжича на ноги, его упорством мальчик стал ходить, сел на коня и осваивает воинскую науку. Но что будет с сыном дальше? Временами приходила мысль, что князь отпустил бы с ней в Изяславль и хромого Ярослава. С него хватит сыновей, рожденных другими женами, а своих она воспитает сама.

Но Рогнеда не привыкла сдаваться, она еще в силе, она по-прежнему красива, умна, даже хитра, гораздо хитрее этой дурочки Мальфрид, умнее болгарыни и проворней грекини Натальи. А если так, то за ней будет победа, она сможет владеть Владимиром безраздельно! И пусть священники твердят о душе, она женщина и будет делать все, чтобы ей и ее детям жилось как можно лучше!

И все же Рогнеда крестилась. Не одна, вместе с Владимиром и остальными женами и детьми, кто еще не был крещен. Князь решил принести благодать истинной веры всей семье сразу, только уже живший в Новгороде Вышеслав и Изяслав в далекой полоцкой земле оставались не крещены.

Крещение и рождение дочери Предславы на время отодвинули для Рогнеды ее переживания по поводу потери внимания мужа. Но скоро беспокойство вернулось.

Раньше Владимир не мог дождаться, когда она родит и снова пустит к себе. И в этот раз Рогнеда родила легко и несколько дней спустя уже ждала князя в своей ложнице. Слова о плотском грехе были напрочь забыты. Нашлась бывшая наложница Владимира, которая подсказала княгине несколько хитростей, и Рогнеда собиралась показать мужу, на что способна. Но Владимир все не шел. Княгиня промучилась почти до рассвета и уснула в одиночестве. Утром, осознав, что муж, несмотря на ее ожидание, провел ночь с кем-то другим, Рогнеда рвала и метала. Перепуганные холопки притихли, ожидая разноса неизвестно за что.

Но князя не было в тереме, он снова куда-то уехал по делам. Рогнеда начала ненавидеть и его дела тоже. Нет, он мог бы уехать хоть на весь день, оставив ее обессиленно отсыпаться после ночных страстей, как бывало не раз, с этим она согласилась бы, но вот так… просто не прийти… Надо что-то делать! Терять мужа снова княгиня не собиралась и делить с кем-то тоже. Она уже родила, снова готова к его ласкам, значит, остальные должны исчезнуть с глаз и из памяти! Узнав от холопа, что князь спал в своей ложнице, решилась.

Сквозь узкие прорези окон луна расчертила переход светлыми полосами. В тереме тихо, только снаружи доносится собачий лай и совсем издалека уханье филина в бору возле капища. В углу за стенкой скреблась мышь. Княгиня на цыпочках пробралась от своей ложницы к княжьей. Осторожно взялась за дверь. Хотя чего боялась? Ведь шла к своему мужу, могла бы и не таиться.

Услышав скрип двери, Владимир обернулся. В ложницу скользнула, быстро прикрыв дверь за собой… Рогнеда. Шлепая босыми ногами по полу, подбежала к ложу, юркнула под бок, прижалась.

– Ты откуда? – изумился князь, просто не зная, что спросить.

– Ты не идешь, я сама пришла!.. – Рогнеда постаралась прижаться сильнее, чтоб почувствовал горячее тело, чтоб снова проснулось бешеное желание. Получилось, князь загорелся, как сухой хворост в костре, и советы наложницы пришлись кстати. Утром не он, а она сама оставила мужа едва живым отсыпаться после ночной страсти.

Чтобы утвердиться в своей правоте, Рогнеда отправилась к крестившему их священнику спрашивать, грех ли та самая плотская любовь, если она меж мужем и женой по взаимному согласию? Священник покачал головой:

– Не грех, княгиня. Если брак освящен и по любви, то не грех.

Она пропустила мимо ушей слова про освящение брака, услышала то, что хотела слышать: если по любви, то и плотский грех не грех.