которым подвергаются затронутые лица, а не от того, имеют ли они формальный статус задержанного в соответствии с правовыми стандартами[229]. Если эти меры равносильны лишению свободы, в их отношении должны применяться все правовые гарантии защиты от произвольного лишения свободы, предусмотренные международным правом прав человека.

Право на безотлагательное рассмотрение дела судебным или иным компетентным, беспристрастным и независимым органом действует с момента задержания. Помимо этого, каждое лицо, чья свобода была ограничена, должно иметь доступ к достаточной информации об основаниях для применения к нему этой меры, а также возможность воспользоваться гарантиями надлежащей правовой процедуры в целях защиты своих прав[230]. Такие гарантии должны быть действенными, предусмотренными законом и осуществимыми на практике. Некоторые государства сделали шаг в правильном направлении, начав использовать предварительное судебное одобрение в отношении ограничения свободы, однако если эта процедура заключается лишь в автоматическом подтверждении решения судебным органом, она вряд ли может быть признана действенным механизмом надзора[231].

3.5. Предотвращение насильственного экстремизма и радикализации, ведущих к терроризму, и противодействие им

Рекомендации

Государствам-участникам ОБСЕ следует:

– избегать расплывчатых и неоднозначных терминов (таких, как «экстремизм» и «радикализация») без четкой связи с терроризмом, насилием или другими незаконными действиями, как это определено в соответствии с международным правом прав человека;

– в полном объеме защищать свободу выражения мнения в рамках деятельности по предотвращению вербовки и мобилизации ИБТ (с учетом запрета на реальное подстрекательство к терроризму и насилию согласно международному праву);

– избегать широких формулировок составов преступления – таких, как «оправдание», «прославление» или «одобрение» терроризма – которые часто не отвечают необходимым критериям, при соответствии которым деяние является подстрекательством к дискриминации, актам войны или насилию, и приводят к недопустимым ограничениям свободы выражения мнения;

– поддерживать выражение альтернативных мнений как средство противодействия насильственному экстремизму; расширять права и возможности общин и развивать эффективные партнерские отношения в целях предотвращения НЭРВТ, в том числе в целях противодействия различным факторам притяжения и выталкивания, а также условиям, способствующим вербовке и мобилизации ИБТ; разрабатывать и осуществлять учитывающее конкретные потребности, обеспечивающие соблюдение прав человека и учет гендерного фактора программы реабилитации и реинтеграции возвращающихся ИБТ и других лиц, участвовавших в деятельности ИБТ; при этом такие программы должны:

– опираться на индивидуальную оценку рисков и потребностей, учитывающую, среди прочего, личные мотивы, характер и степень участия в насильственных действиях, а также возможную виктимизацию, которой могли подвергнуться сами эти лица;

– быть встроенными в более широкие меры по предотвращению НЭРВТ, эффективно противодействующие недовольству, а также социальноструктурным условиям, которые способствуют террористической радикализации.

Государства обязаны защищать от насилия всех лиц, находящихся под их юрисдикцией. Предотвращение и пресечение вербовки и вовлечения индивидов в деятельность организаций, угрожающих правам человека, являются компонентами позитивного обязательства государства в области прав человека.

Растет число исследований, показывающих, что ИГИЛ тратит значительные силы и ресурсы на распространение сообщений в Интернете и поддержание своего виртуального имиджа в целях заманивания и вербовки[232]. Резолюция СБ ООН 2178 (2014) «подчеркивает, что противодействие насильственному экстремизму, который может служить питательной средой для терроризма, в том числе предотвращение радикализации, вербовки и мобилизации лиц в террористические группы и в ряды иностранных боевиков-террористов… и призывает государства-члены активизировать усилия по противодействию такого рода насильственному экстремизму». Призыв к укреплению сотрудничества в области предотвращения насильственного экстремизма и радикализации, ведущих к терроризму (включая вербовку и мобилизацию в ряды террористов и ИБТ), и противодействия этим явлениям содержится и в обязательствах, принятых в рамках ОБСЕ[233].

Государства по всему региону ОБСЕ наращивают усилия по предотвращению и противодействию НЭРВТ посредством самых разнообразных политических мер, часто также называемых стратегиями противодействия насильственному экстремизму или предотвращения насильственного экстремизма (ПНЭ). В той степени, в какой ПНЭ направлены на обнаружение «ранних признаков радикализации», а также выявление взглядов, убеждений и, в определенной мере, действий, рассматриваемых как предвестники терроризма или вступления в ряды ИБТ, и на противодействие им, эти стратегии вызывают ряд опасений с точки зрения соблюдения прав человека[234].

Предупреждение террористического насилия или борьба с «радикализацией» и «экстремизмом»?

Во-первых, непростые вопросы возникают по поводу целей, контекста и направленности стратегий по борьбе с так называемыми «радикализацией» и «экстремизмом». Многие политические и правозащитные движения на начальном этапе своей деятельности считались радикальными и экстремистскими, а потенциал злоупотребления мерами по борьбе с убеждениями и действиями, которые считаются нежелательными, вполне очевиден. Чрезмерно широкие и расплывчатые определения, используемые в законодательстве по борьбе с терроризмом и «экстремизмом», вызывают серьезные опасения в связи с трем, что под их действие подпадает и ненасильственная деятельность, в том числе деятельность мирных оппозиционных групп, гражданского общества и правозащитников в регионе ОБСЕ[235].

Более того, на практике получается так, что мишенью широко распространенных усилий по борьбе с «радикализацией» и «экстремизмом» часто оказываются вера и религиозная практика мусульман[236], несмотря на неоднократные повторения Советом Безопасности ООН, государствами-участниками ОБСЕ и другими субъектами тезиса о том, что терроризм недопустимо отождествлять с какой-либо религией[237].

В некоторых случаях выявление радикального и подозрительного поведения на практике переплетается с выявлением особенно ревностного выражения религиозных убеждений. Такие методы вызывают опасения в связи с возможностью дискриминации по признаку религии или убеждений и произвольного посягательства на свободу открыто исповедовать свою религию или убеждения. Незыблемость права на свободу мысли также ставится под угрозу в тех случаях, когда государства направляют свои контртеррористические меры на убеждения и идеи, а не на собственно преступные деяния.

Таким образом, меры по борьбе с терроризмом должны быть четко ориентированы на действия, непосредственно связанные с насилием или другими незаконными деяниями – например, с подстрекательством к дискриминации, вражде или насилию, как это определено в соответствии с международными стандартами в области прав человека[238]. Превентивные меры стигматизирующего и дискриминационного характера являются контрпродуктивными, поскольку они могут быть использованы «насильственными экстремистскими группами в целях пропаганды для нейтрализации соответствующих мероприятий»[239].