Виста молчала, пряча лицо от Тайкеса. Наружу рвались неуместные слезы, а ей не хотелось, чтобы этот гад видел как она плачет. Последний раз она плакала, когда умерла мать. Минуло всего семь лет, а кажется - прошло целое тысячелетие.

У волшебного камня заклубился вихрь и на поляну ступил человек, заставив Висту вздрогнуть от страшной догадки. Драга - ведь это именно он купил всех - клан, Тайкеса, ее, это он заманил сюда князя.

- Это ты, мерзавец, все это придумал! - вырвалось у нее.

Но Драга даже не повернулся в ее сторону. Он приблизился к князю, быстро начертил какой-то рисунок на лбу и, обхватив его голову, забормотал что-то себе под нос. В его руках мелькнуло нечто иссиня-черное, похожее на подкову, но с заостренными, будто наконечники копий концами.

Виста хлопнула Ладомира по щекам, с силой растерла уши.

- Очнись, очнись же ты! - прошипела она.

Веки витязя дрогнули, а когда он увидел склонившуюся над ним и мокрую от слез Висту, он испытал наплыв самых разных чувств.

- Ладомир, я все поняла! Все подстроил Драга! Твое письмо было лишь приманкой, чтобы выманить князя из города! Великие боги, я боюсь даже представить, что было в том футляре, который ты отвез волхву!

Превозмогая ноющую боль в затылке и куда большую боль в сердце, Ладомир отстранил девушку и тотчас увидел Драгу, занесшего над князем черную подкову. В следующую секунду острия подковы ударили князя в грудь, и Ладомира будто подбросило вверх.

- Нет! Что ты делаешь, выродок? - Ладомир рванулся вперед, но на его плечах вновь повисла девушка.

- Он извлекает душу, Ладомир! - заорала Виста ему в ухо. - Но ты не сможешь его остановить! Нам надо бежать! Они убьют нас!

Витязь непонимающе и зло посмотрел на девушку, оттолкнул с дороги и бросился к Драге.

- Проклятый колдун! Надо было убить тебя еще в лесу!

Дорогу ему заступил Тайкес. Не останавливаясь, Ладомир обрушил на него меч, но Тайкес стремительно извернулся, уходя из-под удара, а в следующее мгновение его лицо вдруг резко приблизилось. Железные пальцы сомкнулись на горле Ладомира, что-то там сжали, заставив его застонать от боли, а затем витязь кубарем покатился по земле.

- Потерпи, парень, - кинул ему вслед Тайкес. - Сейчас он закончит с князем, а потом мы займемся тобой, хорошо?

- Ублюдок!

Ладомиру показалось, что прошло столетие, прежде чем он взгромоздил себя в вертикальное положение. На плечах повисла Виста, что-то бормоча, но он не слышал ее и не хотел слышать. Его внимание было приковано к врагам. Но заставить свое тело сдвинуться с места Ладомир так и не смог. Проклятый Тайкес что-то сделал с ним! Какая-то мерзкая волшба! Ладомир напрягал мышцы изо всех сил, но ноги и руки лишь бессильно дрожали, а ему оставалось только скрежетать зубами, наблюдая за Драгой.

Завершив магическую процедуру, Драга оторвался от князя, словно насытившаяся кровью пиявка. На его лице плясала довольная улыбка.

- Быстро уходим, - Драга направился к камню.

- Что с этими делать? - спросил Тайкес.

- Что хочешь, - равнодушно бросил Драга и вдруг застыл на месте, будто налетел на невидимую преграду.

- Что это? - в его голосе прорезалось удивление. Он запрокинул голову, словно пытаясь разглядеть что-то в небе. - Белояр?! Этого не может быть, этого не должно быть. Проклятье! Поторопись, Тайкес.

Тайкес бросил сожалеющий взгляд на Висту, метнулся к камню и растворился в колеблющихся возле него воздушных волнах. Чародей же задержался, пристально оглядел с головы до пят Ладомира и Висту.

- Шустрые вы ребятки, однако. Вот только не люблю я, когда кто-то вмешивается в мои планы, - пробормотал он. - Странно, с чего бы это?

Чародей недобро оскалился, махнул рукой в сторону Висты, и витязю показалось, будто с его ладони сорвалась молния. Чародей мигом растаял в воздухе вместе с чародейским камнем, а витязь, с трудом повернув застывшую шею, обмер от ужаса.

Вокруг горла девушки затягивалась маленькая, блестящая удавка. В последний момент Виста успела протиснуть под нее пальцы, но та продолжала неумолимо сжиматься. Девушка захрипела, упала на землю, напрягая все силы в попытке сорвать удавку. Ладомир кинулся было к ней, но парализованные ноги отказали, и он грянулся оземь, рыча от бессилия.

Воздушный смерч опускался на поляну, срывая и закручивая в бешеном хороводе листья и целые ветки. А когда ветер унялся, из недр смерча показался верховный волхв. Белояр подошел к князю, проверил пульс, удовлетворенно кивнул и лишь затем обратил внимание на Висту, изнемогавшую в борьбе с колдовской удавкой.

- Это она пыталась убить князя? - бросил Белояр, окинув Висту суровым взглядом.

- Спаси ее, волхв! - прохрипел Ладомир, пытаясь ползти к Висте. - Спаси!

Белояр покачал головой.

- Что творится в мире. Вот так планируешь, планируешь. Выстраиваешь грандиозные замыслы. А человек - бац, влюбился. И всею. Все великие планы коту под хвост, - он сокрушенно махнул рукой. - Ну, ладно, ты, парень, простой воин. Но князь, строитель великой Руси. И едва не погиб. А из-за чего, спрашивается? Из-за бабы! Весь мир вертится вокруг них. Ну, что тут скажешь, а самое главное, что тут сделаешь?

Девушка уже багровела, и витязь отчаянно заорал:

- Спаси ее, волхв, раздери тебя демоны!

- Сам ты дурень, - беззлобно отозвался Белояр, но все-таки распростер длань над девушкой.

Волшебная ленточка тотчас ослабла, змеей скользнула в траву, и Виста зашлась в страшном кашле.

- Ну, что ж, ребята, вы заварили, вам и расхлебывать.

Белояр с сожалением и какой-то непонятной тоской посмотрел на ползущего к девушке Ладомира, и вернулся к князю.

На опушке леса бились два брата. Деревянные мечи шипели, разрезая воздух, громко стучали, а младший из братьев живо представлял себе, как лязгают тяжелые булатные клинки. Он горячился, кусал губы, яростно выкрикивал что-то. Он уже почти не помнил, что сражается с братом, перед ним был враг, смертельно опасный враг, подлежащий безжалостному истреблению.

На лице старшего блуждала грустная улыбка. Несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте младший был заметно крупнее и сильнее его. И хотя до сих пор ему никогда не удавалось победить, старший чувствовал, что рано или поздно это произойдет.

Младший брат был рожден для боя, он умел жить в нем, как рыба в воде. Он умел без остатка растворяться в этой стихии, совершенно не беспокоясь о собственной жизни.

Последнее время старший с трудом сдерживал его натиск, его неукротимое желание победить, и только значительно больший опыт позволял ему пока брать вверх. В его пользу было и то, что брат нередко терял голову, впадая в безудержную ярость. Он еще не грыз край щита, не брызгал пеной изо рта, но старший был уверен, что когда-нибудь священная ярость захлестнет его, и он превратится в берсерка.