А мне хотелось оставить его там, где он лежал.

Но ведь может появиться какой-нибудь зверь, даже волк. А такой, как сейчас, он не в силах защититься и от муравья. Он и пальцем не пошевелил, чтобы помочь Сецуану или вырваться, когда тот поднял его на руки и попытался взвалить на спину нашего осла.

— Тебе придется помочь, — сказал отец. — Возьми его за руки и тяни, когда я начну его поднимать.

Я с отвращением поглядела на Скюгге. У меня не было ни малейшего желания дотрагиваться до него. От Скюгге несло кислым запахом немытого тела. Хуже, чем от ослика, от которого пахло, как обычно пахнет от ослов. Однако я взяла Скюгге за руки и потянула их так, как мне велел Сецуан. Что-то неладное творилось с его кожей — она шелушилась, и мелкие струпья от нее остались у меня на пальцах после того, как я прикоснулась к нему. Я отерла ладони о платье, но хотелось-то мне вымыть их как полагается. Мысль о том, что ничтожные кусочки кожи Скюгге останутся на мне, была отвратительной.

Ослик нехотя двинулся с места, и слабое тело Скюгге снова чуть не соскользнуло с него.

— Держи его покрепче, — раздраженно велел мне Сецуан. — Придется мне найти что-нибудь и привязать его.

Я с отвращением взяла Скюгге за руку, на этот раз выше, чтобы не касаться его худого обнаженного запястья. Сецуан взял веревку, которой мы обычно привязывали ослика, и накрепко прикрутил эту неудобную ношу к спине животного. Казалось, Скюгге перестал быть человеком и превратился в неудобную и бесполезную поклажу.

— Так! — сказал Сецуан и затянул последний узел. — Неужто этот не выдержит?

Ослик прядал ушами и чему-то радовался. Теперь, когда Скюгге превратился в поклажу, нам пришлось тащить на себе большую часть снаряжения, которое перепортил Скюгге. Но, по крайней мере, у нас был мех с водой.

Солнце сияло так ярко, что скалы казались белыми. Красно-бурая ящерица таращилась на нас своими выпуклыми глазами. А долина была пустынна.

— Идем! — позвал Сецуан. — Ведь где-то здесь должны жить люди.

Мой живот, в котором была только вода, от голода урчал. Люди! Хлеб! А может, все-таки немного козьего сыра? А куда девать Скюгге? Ни один крестьянин, сколько бы Сецуан ни играл для него, не пригласит Скюгге под свой кров. Значит, нужно подумать об этом заранее. Сперва нам нужно встретить хоть кого-нибудь. Я заставила ослика, понукая его, сдвинуться с места, и мы пошли. Пошли медленно, ведь Скюгге был тяжкой ношей для маленького ослика. «Тот, кто с волами едет, все одно движется вперед», — бывало, говаривала мама, когда я теряла терпение. Но путь до Сагис-Крепости по-прежнему оставался долгим, и как раз сейчас казалось, будто нам никогда не добраться до нее.

Лодка тихо скользила по темной воде. Весла беззвучно и осторожно разрезали водную гладь, и слышалось лишь неторопливое поскрипывание уключин. Никто не произносил ни слова. На корме стояли двое с длинными копьями в руках и зорко глядели в воду. Это продолжалось уже больше часа. Хотелось бы знать, против кого они собрались пустить в ход копья? Кого они высматривали? Рыбу или еще что-нибудь? Им не нужно было добывать пропитание. Два свежезаколотых теленка лежали у их ног.

Тонкая дымка тумана расстилалась над водой. Всякий раз, когда весло касалось глади, дымка на краткий миг расступалась, видно было черное зеркало вод. Здесь было глубоко. Если что-нибудь упадет за борт, назад не выудить.

Я попытался сесть, чтобы ребрам не было так больно. Цепи зазвенели, и один из стражей обернулся в раздражении.

— Тише! — прошипел он. — А не то мы живо отправим тебя…

— Отправим? Куда? — спросил я, хотя хорошо знал, что вопрос мой еще больше разозлит стражника.

— К Морскому Змею! — ответил он. — Так что не вводи меня в искушение.

— Какой еще Морской Змей? — Я вопросительно глянул на Нико, но он слабо покачал головой. Он тоже этого не знал.

Вокруг нас, словно крепостные стены, вздымались твердыни скал. Солнце скрылось за хребтами гор, и лишь темно-желтые отблески на небосводе возвещали, что оно еще не село окончательно. Другие люди в других местах могли еще видеть его. И только здесь, в тени Сагис-Крепости, уже настала ночь. Мира захныкала от страха и тоски по дому и все прижималась к Нико, хотя он никак не мог обнять ее скованными руками. И от того, что один из стражей грубо приказал ей «заткнуть свою дурацкую маленькую глотку», лучше не стало.

— Оставь девочку в покое! — сказал Нико. — Она не виновата!

Хотя он произнес это вполголоса, слов Нико было достаточно, чтобы страж отвесил ему удар древком копья по затылку. И тут Мира расплакалась всерьез. Ее тонкий девчоночий голосок взлетал, будто крик чайки, меж отвесными скалами и эхом разносился над водой.

Что-то зашевелилось там, внизу. Что-то огромное! Такое огромное, что лодка повернулась на месте, словно ее затягивало в водоворот. Гребцы боролись за то, чтобы направить суденышко в нужную сторону.

Им удалось повернуть лодку. Но тут они принялись грести назад, да так, словно речь шла о жизни или смерти.

Перед нами — меньше чем в трех лошадиных корпусах от лодки — взметнулся водяной столб, нет, какая-то гигантская рыба! Нет! Совсем не то!

Голова!

Чешуйчатая серая голова, что была больше всей Миры. Голова поднялась над нами и продолжала подниматься… Голова на шее, словно ствол дерева! Будто смерч! Эта голова и шея были слишком огромны, чтобы принадлежать живому существу. Но оно было живым! То был Морской Змей! Его черные глаза, лишенные света и пустые, как глазные впадины скелета, таращились на нас. Мира закричала — тоненький хриплый крик ужаса — и спрятала личико на плече Нико.

— Теленок! — заорал один из копьеносцев. — Киньте ему теленка — сейчас же!

Другой тут же схватил свежезаколотого теленка и перекинул его через борт как можно дальше от лодки. Змей, похоже, не обратил на это внимание. Он продолжал смотреть на лодку глазами глубокими, как горные пещеры. «Стоит ему разинуть пасть… — подумал я. — Один удар его челюстей, и он разнесет лодку в пух и прах».

Морской Змей слегка разинул пасть, и вонь от донной тины, разложившихся водяных растений и полусгнившей рыбы ударила в нос. Одного из воинов охватила паника. Он отвел руку назад и, похоже, собрался метнуть копье в чудовище.

— Нет! — взревел другой и выбил копье у него из рук. — Этим ты его не возьмешь! Его оно только раздразнит! Кинь второго теленка!

Плюх! Последний дохлый теленок упал в воду довольно далеко от лодки.

Морской Змей медленно повернул голову. Он фыркнул так, что целый водопад обрушился на нас. Потом чудовище снова опустилось в воду. Я не спускал глаз с поверхности моря и ощущал это громадное тело внизу, в безднах, тело огромное, как горный хребет. Рядом с ним мы были как блохи в собачьей шерсти.