— Не могу поверить, что ты тоже к нему ходила, — перебил ее Майк. — Встретив тебя здесь, я совсем забыл, что мы оба из Форт-Кромвеля.

— Я из Ньюпорта, из Род-Айленда, — поправила Снежинка.

— А я приехал из Бостона, — сказал Майк. — Но ты понимаешь, что я имел в виду. Что мы оба обретались где-то рядом в Форт-Кромвеле.

— Я ненавижу это место, — воскликнула Снежинка, осознав, что во второй раз за день говорит «ненавижу». Ей не нравились отрицательные эмоции, как и нытики, которые беспрестанно жалуются на судьбу.

Это заставило ее осознать, как низко она пала. Ей была необходима эта поездка на Лосиный остров.

Майк сидел рядом с ней на постели. Он прислонился к стене, и она должна была сеть вполоборота к нему, чтобы видеть его лицо. Оно было спокойным, чувствовалось, что ему хорошо рядом с ней. Оба расхохотались.

— Доктор Дарроу, — сказал он, качая головой.

— А его близнецы с какими-то надутыми лицами… — хихикала Снежинка. — А совершенно светлые волосы и под цвет им плавки?

— А резиновые круги? — вспоминал Майк. — И надувные нарукавники, чтобы они могли держаться на воде? Вот бы мне такие вчера…

— Ты можешь себе представить, что было бы, провались один из них под лед? — спросила Снежинка сквозь смех. — Он бы и глазом не моргнул, как доктор Дарроу уложил бы его на больничную койку. Тебя не собирались отправить в больницу?

— Он хотел, но я воспротивился.

— Почему Сара послала тебя к нему? — спросила Снежинка.

— У меня были проблемы в школе.

— С учебой?

— Нет, — сказал Майк, — с посещаемостью.

— Продолжай, — сказала она низким голосом, изображая доктора Дарроу, — я тебя слушаю.

Они привалились к стене, смеясь до колик. Вообразив Майка в кабинете доктора Дарроу, Снежинка ощутила свою связь с ним. Они сидели совсем близко, касаясь друг друга локтями, и Снежинка даже не хотела, чтобы он ее поцеловал. Эта мысль мало ее занимала. Касаясь друг друга плечами, они погрузились в воспоминания, как товарищи по несчастью, вынужденные ходить к одному и тому же психиатру в Форт-Кромвеле.

Майк подпер левой рукой подбородок и прищурил один глаз.

— Похоже? — спросил он.

Снежинка кивнула. Майк был ужасно похож на доктора Дарроу.

— А вот его жена на фотографии, — сказала Снежинка, вставая, и приняла соблазнительную позу. Она как наяву видела эту женщину с рыжими волосами, золотыми украшениями и притворно-скромной улыбкой.

— Ай-ай-ай, миссис Дарроу, — произнес Майк, качая головой. — У него должно быть много пациентов, чтобы возить ее на Багамы.

— И покупать ей золотые побрякушки.

— Почему родители послали тебя к нему? — спросил Майк. — Ты симулировала простуду, чтобы отлынивать от школы?

— Нет, школа мне нравилась, — сказала девочка. — Они хотели таким образом помочь мне пережить смерть Фредди.

— Старина Фред, — вздохнул Майк. — Почему они решили, что ты должна его забыть?

— Они взрослые, — пожала плечами Снежинка.

— Нет, наверное, было что-то еще, — усомнился Майк.

— Почему? Ты думаешь, я и вправду тронулась? — спросила Снежинка, строя гримасу.

— Да, — сказал Майк и пощекотал ее.

Она корчилась от смеха, точно так же как во время игр с братом.

— «Зимптомы», — проговорила Снежинка, копируя австрийский акцент Джулиана. — Они направили меня к психиатру, основываясь на «зимптомах».

— Каких симптомах?

— О, ночные кошмары и то, что я каждый месяц меняю свое имя. Ношу носки брата и…

— Ты правда носишь его носки? — поразился Майк.

Снежинка кивнула и без лишних разговоров подтянула наверх брюки, демонстрируя синие носки с темно-бордовыми полосами. Это были любимые носки Фреда, но она не обделяла вниманием и серые, и темно-голубые, и старенькую белую пару. Некоторые из них уже сносились до дыр, но ей было наплевать. Она любила их и всегда надевала.

Майк что-то промычал.

— А для тебя приехать на остров, — сказала она, — это все равно что надеть старые носки отца?

— И мамы тоже. — Он рассмеялся. — По одному от каждого.

— Доктор Дарроу был прав насчет тебя, — сказала Снежинка, беззаботно рассматривая чердачный карниз. Прошлым летом осы устроили там гнездо, их невзрачный домик притаился в сплетении паутины. Бумажные соты напоминали чью-то маску. — Ты чокнутый.

— Можно подумать, что ты нет, — рассмеялся Майк. — Зачем ты изменила свое имя на «Снежинку»? Или мне следует сказать «Знежинка»? — спросил он.

— Зьюзен, — ответила она и прыснула. — Меня звали Зьюзен, но это было ДСФ.

— Что? ДСФ?

— До Смерти Фреда, — объяснила она. — Понятно?

— Это несправедливо, что они умерли, — сказал Майк, уже серьезно. — Все они.

— Ты имеешь в виду тех, кого мы любим?

— Да, — кивнул Майк.

— Ну ладно, шутки в сторону, — сказала Снежинка, хлопая его по спине, как сестра. — Но если бы они не умерли, как бы тогда доктор Дарроу зарабатывал на жизнь? Если бы не было несчастных людей, которые платят ему большие деньги, он не мог бы отвезти на Багамы миссис Дарроу и их близнецов.

— Ты абсолютно права, — сказал Майк. Лежа на спине со скрещенными на груди руками, он не отрывал глаз от осиного гнезда, всем своим видом показывая, что он полностью с ней согласен.

Джордж стоял на кухне и наблюдал, как Сара открывает ящик с лобстерами. Она была такая красивая, совсем, как ее мать. Невысокая и сильная, с длинными ногами и маленькими изящными руками. Одного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы заставить биться сильнее сердце любого мужчины. Взгляд ее голубых глаз был так нежен, а рот, казалось, не смог бы вымолвить ни одного грубого слова. На лице его дочери, несомненно, лежал божественный отпечаток. Казалось, сам Господь коснулся ее лица.

Что касается волос, то тут иная история… Старик помнил, какими длинными и темными они были когда-то, как они блестели и отливали золотом. Но сейчас от их былой красоты ничего не осталось: короткие, они торчали вверх, как у тех неотесанных парней с материка, которые не могли потратиться на хорошего парикмахера. Цвет был слишком ярок, подобно белому золоту, и напоминал Джорджу мишуру или блестящую обертку шоколада. Понимая, что все эти изменения с волосами Сары связаны с ее лечением, Джордж не говорил об этом ни слова.

Наконец Сара открыла ящик. Джордж заглянул внутрь, считая лобстеров. Затем наугад достал одного. Внимательно его разглядывая, он тут же определил, что это самец.

— Уж этот мне Хилл, — ворчал он, сокрушенно качая головой. — Он знает, что у самок мясо куда вкуснее… Так нет же, положил самцов.