момент я почувствовал, как понемногу усиливается ментальная давка. А когда именно она началась — ни понять, ни вспомнить. Явно работает профессионал уровня магистра, не меньше. А профессиональный менталист всегда старается остаться незамеченным.

Астральное зрение показало, что ни Фирсов, ни его коллеги подобным даром не обладают. Стало быть, давление идёт с улицы. Либо работает целая группа, либо в дело пущен артефакт усиления, но бьюсь об заклад — сейчас всё поместье Черновых находится под ментальным куполом.

Собаки скулят, коты мечутся и никак не найдут себе места, а спящие люди видят кошмары. Технически, меня такими фокусами не возьмёшь, однако я всё равно позволил воздействию накрыть меня. Очень хотел посмотреть, что будет.

Прочувствовать.

Отведать, так сказать, чем сегодня угощают.

Никакой боли, как я и предполагал. И ни намёка на внушение. Просто мне стало чуть прохладней, мир поблёк и окрасился серыми красками, да ещё возникло эдакое неприятное чувство… раздражения? Будто бы у меня ноги промокли насквозь.

Понятненько…

Ну… Что могу сказать? Держитесь, — подумал я и сбил с себя морок.

— Артём Кириллович, мы можем с вами где-нибудь уединиться? — спросил меня Фирсов. — А мои коллеги пока что побеседуют с Михаилом Александровичем и милыми иномирными барышнями. Вы же не против? — мужчина просверлил меня взглядом.

— Не против, — пожал я плечами, дескать, ничего особенного. — Пойдёмте.

Дед что-то сказал про библиотеку и свой кабинет, а я в этот момент встретился с затравленным взглядом Ариэль и ободряюще подмигнул ей. Всё в порядке, подруга, не парься! Точно не париться? — отразился на её лице вопрос. Точно, — кивнул я, и прямо почувствовал, как принцесса выдохнула.

Мы с Фирсовым расположились на втором этаже, в моём личном крыле особняка. Моим оно стало после смерти отца, и я в свои юные годы обзавёлся личным кабинетом. Ну и ещё пятью комнатами, не считая собственной гостиной, из которых только три были заняты — матерью, Светиком, ну и мной, естественно. Так что будет где разместить инфернях, которые и так уже привыкли спать в куче, как котята.

Своевольничать в кабинете я не стал, и оставил всё как было.

Массивный рабочий стол о цельном дубе, парочка удобных кресел для посетителей и роскошный бар в видимой части кабинета. А в невидимой, — за стенкой, — здоровенный сейф, картотечные шкафы, и маркерная доска размером где-то два на четыре метра. Ну и ещё глубокий мягонький диванчик, если вдруг понадобится передохнуть во время работы.

Диванчик навевал тёплые воспоминания.

Отец был трудоголиком и порой приходил в ярость из-за того, что человеческий организм настолько слаб, что требует отдыха. А потому всю жизнь игрался с интервальным сном. Правда, так и не выиграл — найти его спящим на этом диване под дикий ор будильника где-то в полдень было чем-то само собой разумеющимся.

— Прошу, — я предложил Фирсову сесть в кресло.

К слову, о Фирсове.

Высокий, бледный, худой. С возрастом затрудняюсь — ему с равным успехом могло быть как тридцать, так и сорок с внушительным хвостом. Черты лица не утончённые, а именно что тонкие, чем-то напоминают борзую собаку.

А вот дар интересный. Первый — вариация сканера, делающая из графа потенциально уникального разведчика. Причём уровень неслабый, опять же магистр, не меньше. Но есть ко всему прочему ещё второй дар — лекаря. Послабее, мастер, но той же Мии до него как до лекаря ещё топать и топать. Причём оба дара переплетены, лекарь усиливает сканера.

Проще говоря, живой детектор лжи, эмпат и почти что чтивец мыслей. А в связке с менталистом — просто убер-дознаватель.

— Спасибо, — сотрудник канцелярии аккуратно заземлился в кресло и положил шляпу себе на колени. — Итак, Артём Кириллович, давайте побеседуем. Как погодка в Ацтекской Империи?

— Жарко, — пожаловался я. — Но в целом неплохо.

— Скучали по дому?

— Само собой.

— Понятно, — кивнул Фирсов. — А расскажите мне, пожалуйста, Артём Кириллович, каким именно образом вы сумели так быстро закрыть обязательства по закрытию разломов? Мы в Канцелярии, право, были слегка обескуражены.

Копали, стало быть, основательно.

Готовились.

Всё, что есть в открытом доступе изучено вдоль и поперёк. Да и то, что в закрытом тоже. В плане сбора информации у них, полагаю, с возможностями полный порядок.

Так…

Надо выработать стратегию поведения. С инфернами мы любую очную ставку переживём так, что не подкопаться. С ними у нас всё было оговорено уже десять раз. О чём можно говорить вслух, о чём нельзя, что как подать, где соврать и что по возможности утаить. Патриарх в свою очередь будет общаться с представителями Тайной предельно честно, потому как сам не знает нюансов, которые бы меня скомпрометировали.

А значит и я буду предельно честен.

— Наверняка вам известно о том, что за время моей службы в опорном пункте егерей Арапахо-Сити сменился начальник базы, — Фирсов в ответ молча кивнул. — И наверняка вам известно, что новым начальником стал наш соотечественник, Евгений Евгеньевич Жихарев.

— Известно, само собой. Неизвестно нам лишь то, куда подевался старый начальник. Может, вы расскажете?

— Не расскажу, — ответил я, встал из-за стола и двинулся к бару. — Потому как сам не знаю.

— Действительно?

— Действительно. Василий Фёдорович, не желаете промочить горло? — я пробежался взглядом по бутылкам элитного колекционного пойла. — Я только-только с дороги и очень хотел бы немножко расслабиться. Может, составите компанию?

— Не откажусь.

— Коньяку?

— Пожалуй.

Я открыл дверцу и выбрал бутылку наугад. Взял её вместе с двумя коньячными бокалами и вернулся за стол.

— Василий Фёдорович, — бутылка открылась с приятным уху чпоканьем. — Не буду юлить. Мсье Лагранж мне не нравился, но я совершенно непричастен к его исчезновению. Насколько мне известно, он был замешан в коррупционных схемах и бежал от властей Ацтекской Империи. Прошу вас…

Фирсов принял бокал, чуть покатал содержимое и глубоко вдохнул аромат. Пить не стал.

— Однако, — сказал он, — его исчезновение сыграло вам на руку, не так ли?

— Ещё как, — кивнул я. — Но это чистой воды везение. Кто-то выигрывает в лотерею, кто-то находит на своём участке нефть. Шоколадку? — в ящике стола нашлась непочатая плитка.

— Нет, спасибо. Я не закусываю, — с тем Фирсов наконец-то пригубил глоточек. — Что ж. Коррупционные схемы, говорите?

— Именно.

— Я смотрел тот обличительный фильм, —