Теперь Вэлери излагает факты.

— Он женат, у него двое детей... И он врач Чарли. Как ни взгляни, большая проблема, — кратко подытоживает она.

— Ладно, — говорит Джейсон. — Теперь кое-что проясняется. А то я подумал, это только мне кажется сомнительным.

— Нет. Не только тебе. Я прекрасно осознаю: ничего хорошего в сложившейся ситуации нет, — покорно шепчет она. — И чтобы ты знал, он тоже так считает. Но...

— Но ты не собираешься прекращать с ним видеться? — спрашивает Джейсон голосом брата, лучшего друга, психоаналитика — все в одном. — Да?

— Да, — отвечает Вэлери. — Я не могу.

В тот вечер, вскоре после отъезда домой родителей Ника, а моего отца и Дианы — в «Фифтин бикен», их любимый отель в Бостоне, в котором они всегда останавливаются, когда приезжают в город, Ник заглядывает в детскую ванную комнату, где я раздеваю и загоняю в ванну детей.

— Я ненадолго отъеду. Скоро вернусь, — говорит он.

— А что такое? — спрашиваю я; сердце у меня падает, когда я смотрю на часы, которые показывают почти семь.

— Куплю вишневой колы, — объясняет Ник.

Ник настаивает, что вишневая кола гораздо эффективнее тайленола лечит головную боль, которая, как он заявил, у него разыгралась сегодня вечером. Может, так и есть. Я отчаянно надеюсь, что так и есть и он находится на грани жесточайшей в своей жизни мигрени.

— Чего-нибудь хочешь?

— Нет, спасибо, — отвечаю я и хмурюсь, доводя воду в ванне до нужной температуры. Я добавляю жидкого мыла, возникает гора мыльных пузырей, когда в воду забирается Руби, а я опускаю в ванну извивающегося, хихикающего Фрэнка. Я сижу на низкой скамеечке и смотрю, как играют мои дети, любуюсь их совершенными розовыми тельцами — их животиками, маленькими попками, тонкими ручками и ножками. Когда Ник уходит, я, не отрывая взгляда от детей, говорю себе, что мой муж никогда не причинит им никакой боли, не поставит под угрозу нашу семью.

Однако при звуке открывшейся гаражной двери я бегу в нашу спальню и с тяжелым сердцем обнаруживаю то, о чем и так догадывалась: телефона Ника на комоде нет. Я говорю себе, что брать с собой телефон — естественное дело, даже если и отъезжаешь ненадолго, и все же так и вижу перед собой: мой муж в машине нажимает клавишу быстрого набора номера другой женщины.

— Мне кажется, у Ника роман, — говорю я Кейт на следующий день, когда наконец-то, с пятой попытки, вылавливаю ее. Я сижу на полу в окружении трех груд грязного белья, хотя их могло бы быть и пять, если бы я не перезагрузила стиральную машину. — Или, во всяком случае, он об этом подумывает.

Не успеваю я произнести эти слова, как чувствую огромное облегчение, как будто противостояние своим страхам и их озвучивание уменьшает их вероятность.

— Не может быть, — отвечает Кейт; другого я и не ожидала — наверное, поэтому я подсознательно и позвонила именно ей, выбрав среди прочих кандидатов: Рэйчел, моего брата, Эйприл и моей матери. Рэйчел и Декс чересчур встревожатся, Эйприл скорее всего разболтает, реакция мамы будет слишком циничной. — Почему ты так думаешь?

Я перечисляю ей все свои доказательства: работа допоздна, текстовое сообщение и экспедиция за вишневой колой, продлившаяся почти сорок минут.

— Да перестань, Тесса. Ты делаешь какой-то дурацкий вывод, — говорит Кейт. — Он мог пожелать уйти из дома на несколько минут. Уклониться от своего супружеского долга, немного побыв в одиночестве. Но из этого не следует, что у него роман.

— А как же сообщение в телефоне? — спрашиваю я. — «Думаю о тебе»?..

— Ну и что? Значит, он о ком-то думает... Это не значит, что он думает о том, как бы кого-то раздеть.

— И все же, кто мог его прислать? — недоумеваю я, осознавая: то самое обстоятельство, которое вызывает у меня наибольшее замешательство — у Ника мало друзей, и он редко заводит новые знакомства, — одновременно и ободряет меня.

— Да от кого угодно. От коллеги, которая переживает развод и сидит одна в День благодарения. Могло быть от старого друга... двоюродной сестры. От отца или матери кого-то из пациентов. От бывшего пациента... Подводим итог: Ник не бабник.

— Моя мать говорит, что все мужчины — бабники.

— Я этому не верю. Ты этому не веришь.

— В последнее время я уже не знаю, чему верить, — говорю я.

— Тесс. У тебя просто легкая депрессия. Спад. Вот что я тебе скажу. Приезжай-ка ты ко мне в следующие выходные. Я тебя развеселю, отправлю домой счастливой. Нет такой беды, которой не поможет общение с подругой...

— Дать Нику время закрутить роман? — шучу я. В основном шучу.

— Дать ему время заскучать без тебя. Время напомнить себе самой, что у тебя самый лучший муж. Самый лучший брак. Самая лучшая жизнь.

— Хорошо, — произношу я, ни в чем не убежденная, но преисполненная надежды. — Я приеду в пятницу, ближе к вечеру.

— Вот и славно. Мы куда-нибудь сходим. Посмотришь, как я охочусь на парней в барах... Я покажу тебе, чего именно нет в твоей жизни. Покажу, как тебе повезло, что у тебя верный муж.

— А до того как мне себя вести?

— Вести себя? — возбужденно переспрашивает Кейт; стратегии поведения — ее конек. — Ну, для начала, больше никакого шпионажа. Я по этой дорожке ходила... Из этого ничего хорошего не выходит.

— Хорошо, — соглашаюсь я, придерживая телефон плечом и заталкиваю в машину партию темного белья. На пол хозяйственной комнаты выпадают из кучи боксеры Ника в красную клетку, и, поднимая их, я думаю, что никто, кроме меня, не видел его нижнего белья. — Что еще?

— Делай упражнения. Медитируй. Ешь здоровую пищу. Побольше спи. Радуйся приятным моментам. Купи новые туфли, — перечисляет Кейт, словно читает список заповедей о том, как быть счастливой. — И самое главное, не осложняй Нику жизнь. Не цепляйся к нему. Никаких обвинений. Просто... будь с ним милой.

— Чтобы побудить его не изменять?

— Нет. Потому что ты веришь: он не изменяет.

Я впервые за много дней искренне улыбаюсь, радуясь, что доверилась Кейт и скоро ее увижу, и, кроме того, я замужем за человеком, в котором не сомневается моя лучшая подруга.

Вечером накануне возвращения Чарли в школу Ник заезжает пожелать ему удачи, а заканчивает тем, что остается готовить ужин. Объявив себя знатоком бургеров, он подготавливает булочки для основы и не отходит от гриля Джорджа Формена. Хотя они с Ником обменялись десятками телефонных звонков и сообщений, Вэлери впервые видит его после Дня благодарения, и у нее кружится голова от того, что она стоит рядом с ним. Только это и ослабляет ее нервозность, связанную с возвращением Чарли в школу.