что с южной стороны он практически вплотную примыкал к роще. Более того, в этот час роща находилась в тени, а я — под ее защитой. После долгой быстрой ходьбы я чуть задыхался и еще не совсем четко представлял себе, что делать дальше. От открытого пространства меня отделяла лесистая полоса в несколько метров шириной. Я остановился в полутора десятках метров от сарая. За углом виднелась дверь, расположенная посередине стены, приоткрытая, но чуть-чуть — хватило бы протиснуться кошке или собаке. Или молодому поросенку. Или стройному мужчине, чье подвешенное тело вытянулось под силой собственной тяжести. Я перевел дух, оперся плечом о старую ель и попытался привести в порядок мысли, роившиеся в голове в более чем достаточном количестве.

В роще пахло осенью.

Как бы странно это ни звучало, но последние несколько дней были самыми счастливыми в моей жизни. Та бессонная ночь, которую я провел с Лаурой, зажгла в моей душе огонь. Я даже не догадывался, что так бывает. Этот огонь многое во мне изменил. Я не имею в виду, что я превратился в самоуверенного болтуна вроде Перттиля или начал демонстративно играть мышцами спины, как Кристиан. Я просто заметил, что говорю чуть иначе и двигаюсь чуть иначе. Во мне стало больше уверенности в себе. И каждый раз, когда я видел Лауру, огонь вспыхивал вновь, согревая меня и поддерживая эту уверенность.

Лаура не отрываясь работала над фресками. Проходя мимо стен, которые она расписывала, я чувствовал изумление и колдовское очарование. Мне приходилось делать усилие, чтобы оторвать от них взгляд и двинуться дальше. Лаура меня не удерживала; она настолько глубоко ушла в свою живопись, что порой забывала со мной поздороваться.

Я вдохнул аромат леса и заставил себя вернуться в реальность, к тому, почему я здесь и что я делаю. Я стоял за сараем в прохладе осеннего вечера.

Финансовое положение Парка приключений пока не выправилось.

Мы выдали ссуды на все имевшиеся в нашем распоряжении средства. Доходы Парка увеличились, но их все еще было недостаточно. Деньги становились все более насущной проблемой.

Естественно, не единственной.

Мне требовалось что-то сделать с записями с видеокамер. К счастью, записи недельной давности удалялись автоматически, а Эса не имел привычки просматривать их без достаточного повода. Мое бегство от незнакомца с ножами и последующая битва с использованием кроличьего уха давно канули в вечность. По моим предположениям, Эса не видел записей, запечатлевших, как я прячу труп в морозильнике кафе. Будь это иначе, я заметил бы это по его реакции, когда мы сидели в удушливой атмосфере аппаратной и он показывал мне, какие камеры просматривают разные части Парка. Он спросил, почему я интересуюсь записями. Я дал ему честный ответ. Меня беспокоила безопасность Парка.

Кристиан снова начал наседать на меня насчет его назначения на должность исполнительного директора, но теперь он изменил подход. Он больше не проявлял нетерпеливой агрессии, как раньше; он улыбался мне широкой улыбкой, демонстрируя ослепительно белые зубы. Он нашел «фантастические, сногсшибательные», по его словам, курсы. И отныне щеголял в прекрасно на нем сидящей синей рубашке. Мы не успели обсудить с ним детали, но он сказал мне, что вернется к нашему разговору после того, как посоветуется со своим наставником — что бы это ни означало. У него как раз зазвонил телефон, и я заторопился, потому что мне надо было срочно поговорить с Минтту К.

Запах джина, ментоловых леденцов и сигарет Pall Mall, окружавший Минтту К, с каждым днем набирал интенсивность. Интерьер ее кабинета — плотно закрытые жалюзи, оглушительная музыка диско и освещение, как в баре, — напоминал ночной клуб. По утрам ее голос звучал так хрипло, что им можно было бы спилить высокую елку. Разумеется, она снова требовала увеличить бюджет на маркетинг. Я вслух поинтересовался, куда ушли наши последние вложенные в маркетинг деньги, поскольку единственным результатом их материализации стала жалкая коробка постеров с рекламой кредитов, выдаваемых нашим банком. Минтту К ответила, что я ничего не понимаю в долгосрочных стратегиях брендинга, ключевых целевых аудиториях и взаимодействии с лидерами мнений. Так что этот вопрос пока тоже оставался без ответа.

Как и вопрос с морозильником. Йоханна следила за происходящим в кафе так, будто оно принадлежало лично ей. В каком-то смысле оно и правда принадлежало ей. В других обстоятельствах я бы этому только порадовался. Наши посетители были более чем довольны качеством и ассортиментом наших блюд и выпечки. Я и сам с удовольствием ел там сэндвичи с ветчиной и сыром. Но когда я в последний раз забирал свой сэндвич, увидел нечто такое, что совсем мне не понравилось. На морозильниках появились замки. Йоханна объяснила, что не хочет, чтобы пропадало мороженое. Вдобавок к некоторым случаям воровства она заметила, что из-за слишком частого открывания дверей в морозильниках повышается температура, что плохо сказывается на хранящихся там продуктах. Замороженное должно оставаться замороженным.

Помимо всего прочего Игуана ждал от меня свои пятьдесят тысяч евро.

Мне позарез нужен был тайм-аут. Поэтому я и пришел сюда. Основой моего решения послужили чисто математические методы.

Когда я сталкиваюсь с особенно трудной задачей и понимаю, что зашел в ее решении не туда, то возвращаюсь к самому началу. Бесполезно пытаться решить задачу, если не определишь, в чем состоит ее ядро, потому что именно в нем и лежит ключ к решению.

По этой причине я и стоял сейчас, прячась за деревьями. В мои намерениями не входило проделывать долгий путь сюда, чтобы лицом к лицу столкнуться с Игуаной. Внедорожника близко не просматривалось. Значит, Игуаны здесь нет. Но кто здесь? Во дворе я не видел никаких признаков жизни. Дом — двухэтажное блочное строение желтого цвета — напоминал традиционное фермерское жилье. Белела запертая дверь гаража.

Я сделал несколько осторожных шагов.

Вышел из рощи во двор и приблизился к крыльцу дома. На меня пахнуло чем-то странным. Северо-восточный ветер доносил запахи влажного леса и расположенных дальше полей, но к ним примешивался еще какой-то сладковатый душок. Я поднялся на крыльцо и поднял руку к белой круглой кнопке звонка, но не решался на нее надавить. Инстинктивно отдернул руку и шагнул назад, чуть не упав с крыльца.

Дверь начала сама медленно открываться. Такие вещи сами по себе не происходят. Я услышал доносящийся из дома голос:

— Хенри, заходи.

От свежих булочек с корицей исходил аромат, знакомый мне по множеству булочных и пекарен. Мы сидели за крепким деревянным обеденным столом. Его