правой нише на одном из диванчиков лежал мальчик. В свете случившегося он выглядел абсолютно нормально, за исключением испуга и следов слез на лице. Что касается родителей…

— Кто за это ответит? — взревел отец, вскакивая на ноги. Примерно моего возраста, с короткими темными волосами, аккуратно зачесанными на правую сторону. На нем был темно-синий свитер с логотипом на груди, изображающим игрока в поло. У матери были длинные светлые волосы. На ее белой водолазке красовался тот же силуэт, замахивающийся клюшкой. Глаза и все лицо у нее покраснели. Она была взволнована.

— Ответит за что? — искренне поинтересовался я.

— За ногу Джулиуса, — ответил отец, указывая на мальчика.

Я убедился, что Эса все сделал хорошо. Ногу ребенка плотно обхватывали бинты; под ними виднелась импровизированная металлическая шина — одно из Ружей-тромбонов.

— Если Джулиус несовершеннолетний — а, судя по всему, так и есть, — заговорил я, — то полагаю, что за него и за его ногу отвечают родители.

Отец затряс головой, как будто только услышал нечто невообразимое.

— Я хочу поговорить с директором, — сказал он.

— Я директор, — ответил я.

— Вызовите полицию! — потребовал он.

— Полиция только что уехала, — сообщил Эса, не дав мне шанса открыть рот.

Я повернулся к нему.

— Что? — воскликнули дуэтом отец и я.

— Констебль, который сюда уже приезжал, — сказал Эса, глядя на меня. Я понял, что должен немедленно его остановить. Значит, Осмала был здесь утром. Наверняка ему уже известно о несчастном случае на стройке.

— Спасибо, Эса, — сказал я и переключил внимание на родителей Джулиуса. — Самое главное, что с Джулиусом ничего страшного не произошло.

— Как это не произошло? — заверещала мать.

— Это всего лишь трещина, — сказал я.

— Как вы можете?..

— Это факт, — честно ответил я. — Смертельная опасность ему не грозит.

— Смертельная опасность? — взревел отец. — Хотите сказать, что Джулиус мог погибнуть?

— Джулиус, вы, я… — объяснил я, опираясь на собственный опыт и принципы актуарной математики. — Кто угодно может умереть где и когда угодно. В некоторых обстоятельствах это более вероятно, чем в других, но факт остается фактом: это может случиться с кем угодно, где угодно и когда угодно.

Едва я договорил, произошли одновременно три вещи. Первое. Я знал, что я несомненно, абсолютно, стопроцентно прав, но несмотря на это, почувствовал себя так, словно сказал что-то, чего говорить не стоило. Второе. Отец затрясся, а щеки матери стали еще краснее. Третье. Эса поправил Джулиусу бинты. Где же скорая? На один краткий миг настала полная тишина, а потом произошел взрыв.

— Эта сволочь хочет, чтобы Джулиус умер прямо здесь, в этом парке! — заорал отец. — Я засужу тебя и твой паршивый парк! Я сейчас же позвоню своему адвокату!

Отец достал телефон, но звонить никому не стал. Мать стояла возле Джулиуса на коленях и гладила его по голове.

— Если у его травмы будут хоть какие-нибудь последствия…

— Он всего лишь ударился ногой, мадам, — сказал Эса.

Мать зарыдала.

— Ты еще о нас услышишь, аферист! — прорычал отец.

Меня охватило беспокойство. Это было несправедливое и безосновательное обвинение.

— Я не аферист, — сказал я.

— Да? — проорал отец и указал на плакат у входа. — Вот это ты называешь весельем для всей семьи, говнюк?

— Мы также информируем посетителей о правилах поведения в парке, — объяснил я. — У нас строго запрещено забираться на верхнюю часть аттракционов.

— Джулиус — свободолюбивый ребенок! — воскликнула мать. — Правда, милый? — обратилась она к сыну придушенным от слез голосом.

— Не тебе указывать мне и моему ребенку, что нам можно делать, а чего нельзя! — гаркнул отец. Он успел придвинуться ко мне почти вплотную.

— Похоже, что именно мне, — ответил я. — Правила касаются всех. Это базовый принцип любых правил. Иначе у нас настанет анархия, а это никому не понравится.

Отец уже открыл рот и поднял правую руку, когда у него за спиной появилась группа людей в белом. Не глядя на нас, они приблизились к Джулиусу и опустились перед ним на колени.

Наше внимание переключилось на них. Работали они быстро и точно. Ситуация явно не заставила их пульс биться хотя бы на один удар быстрее.

Секунду спустя Джулиуса унесли к машине скорой помощи. Он выглядел абсолютно спокойным и счастливым. Родители семенили рядом с носилками, и по тону их голосов я понял, что они инструктируют медиков и, вероятно, уже обвиняют их в профессиональной халатности.

Эса вернулся к себе в аппаратную. Я решил ненадолго отложить ремонт ступеньки в Замке приключений. Утренний визит Осмалы тревожил меня, но я не знал, что с этим поделать. Единственное, что было в моих силах, — убедиться, что он покинул Парк. Надо проверить: вдруг его машина все еще на нашей парковке. Я вернулся в холл, прошел мимо Кристиана, который разговаривал по телефону, и вышел на улицу. Меня обдуло прохладным ветром. Я сделал несколько шагов вперед, внимательно оглядев парковку. Относительно нового «сеата» Осмалы убийственного зеленого цвета я не обнаружил. Осенний холодок проник мне под рубашку. Галстук тоже особенно не согревал. От ветра заныла рана на спине. Я в последний раз осмотрелся, развернулся и пошел назад.

Когда я подходил к билетной кассе, Кристиан как раз заканчивал говорить по телефону. Он улыбался. Воротник его синей форменной рубашки напоминал пару тектонических плит — больших и твердых. Свои короткие волосы, смоченные гелем, он зачесал наверх.

— Прекрасный день, не так ли? — сказал он.

— Привет, — коротко ответил я, не найдя подходящих эпитетов для описания сегодняшнего дня. — Вижу, Венла опять не на работе?

Не знаю, почему я его об этом спросил. Возможно, в моем вопросе было больше интереса к раскрытию тайны Венлы, чем обеспокоенности работодателя. Кристиана мой вопрос больше не смущал.

— Ключ к успеху в продажах — это истинная преданность делу, — сказал он. — Вы не просто продаете молочные коктейли, или пылесосы, или что угодно — вы продаете себя. Успех — это состояние разума.

Кристиан улыбался. Снова. Не исключено, что он и не переставал улыбаться. Мне понадобилось немного времени, прежде чем я понял, в чем дело. Я сотворил