М-да… Не хватает лишь таблички со стрелочкой и надписи: «Добро пожаловать!»

– Пойдем под утро, – сказал майор. – Двумя группами, по три человека. Одна здесь, другая – через ограду. Вторая начнет позже, когда первая будет уже внутри, на ударной позиции. Все, как предлагала Надежда – с отключением сигнализации, с отвлекающими взрывами. Сейчас – в лагерь. Отоспимся и распишем все роли.

Миша и Стас заваливали воронку срезанным красноталом. Лисовский повернулся к Надежде и сказал тихо, слышно только ей:

– Мы с тобой идем в разных группах. Так надо.

Она кивнула. Надо – значит надо.

Пасечник потащил ее в комнату – легко, играючи, – как здоровенная собака тащит задушенного котенка. Казалось, ему безразлично, сопротивляется Наташа или нет.

Она не сопротивлялась. Мысли метались в поисках выхода, как стайка рыбешек, угодивших в сеть-ловушку. Что делать? Силой тягаться с этим мастодонтом невозможно. Любые трепыхания его лишь раззадоривают. Если уж бить, то выбрать момент, чтобы – наповал. Сделать вид, что уступает, и. Она торопливо скользила взглядом вокруг в поисках чего-нибудь острого или тяжелого… На глаза ничего не попалось.

Кричать – прав был Пасечник – бесполезно. Дом новый, звукоизоляция хорошая. На окнах стеклопакеты, а про затяжное и шумное новоселье соседей справа Наташа догадалась лишь по груде вынесенных на лестницу бутылок…

Телефон? Для этого нужно время. Хотя бы…

Додумать она не успела. Пасечник приступил к делу решительно. Без разговоров. Не оставляя времени на поиск каких-либо шансов Толкнул ее на диван. Навалился сверху. Блузку – одним движением – в клочья. Бретельки лифчика на мгновение врезались ей в кожу – и лопнули. Юбка задралась, трусики куда-то делись – она не заметила их исчезновения, она отбивалась, забыв, что решила этого не делать, отбивалась отчаянно и безрезультатно. И кричала, забыв, что решила не кричать.

Пасечник тяжело пыхтел, расстегивая одной рукой брюки, а второй небрежно пресекая все ее попытки к сопротивлению. Внутри его при каждом вдохе-выдохе что-то легонько побулькивало, и это было самым отвратительным, – отвратительнее, чем рука, лезущая ей в промежность.

А потом…

А потом она расхохоталась. Истеричным смехом. У этого гиганта, у этого человека-горы мужское хозяйство оказалось более чем скромных размеров. Хуже того, не желало приходить в рабочее состояние. Наташа хохотала.

Ладонь хлестко впечаталась ей в лицо. Губы засолонели кровью.

– С-с-сука… – прошипел Пасечник. И сменил тактику.

Он навис над ней, широко расставив колени, и давил на голову с неумолимой силой гидравлического пресса, придвигая, прижимая к… От запаха мутило.

– Давай, давай! Иначе ручкой от швабры вы…у. На всю длину.

Мелькнуло: вот он, шанс! Вцепиться зубами, стиснуть… Она понимала, что любой великан там уязвим, но не могла… Не могла, и всё.

Голос раздался неожиданно. Спокойный, резко контрастирующий с их шумной возней.

– Достаточно. По-моему, ясно, – девушка вас не хочет.

В дверях стоял Руслан.

Пасечник мгновенно очутился на ногах. Отскочил в дальний угол комнаты. Он был смешон – всклокоченный, торопливо поддергивающий штаны. И он был страшен. По крайней мере, посмотрев на его искаженное, бешеное лицо, и на громадную фигуру (на таком фоне Руслан казался мальчишкой-подростком), Наташа поняла одно: сейчас он будет убивать. Не одного, а двоих. Без всяких сексуальных игрищ.

Руслан стоял неподвижно.

Пасечник кое-как застегнул верхнюю пуговицу и медленно двинулся к нему.

Наташа завороженно смотрела на них, почему-то даже не подумав воспользоваться долгожданным шансом.

«Почему он не стреляет? Эту гориллу в жизни не одолеть голыми руками! Пистолет! У него обязательно должен быть пистолет! Стреляй же!!!» – хотела крикнуть она. Не успела.

Пасечник ударил – ей показалось, что ударил, но наверное, то был ложный замах, а настоящего она толком не увидела, не успела рассмотреть – и все кончилось.

Огромное тело рухнуло на паркет. И стало подниматься – медленно, как при рапидной съемке. Пасечник пытался встать на четвереньки – и ничего у него не получалось, руки и ноги разъезжались. Руслан оказался рядом – двумя какими-то танцующими, скользящими шажками. Лицо было удивленным. Ударил ногой без замаха – в висок. Наташе послышался хруст кости. Она зажмурилась и только через несколько секунд раскрыла глаза.

Пасечник лежал неподвижно. Ей казалось что всё это лишь притворство, что сейчас он вскочит, и расхохочется своим похабным смехом, и весь кошмар начнется снова…

– Нокаут, – констатировал Руслан. – Но череп у парня… Из базуки не прошибешь. Вы в порядке? Ничего не сломал, не отбил?

Голос у него звучал по-прежнему спокойно и слегка равнодушно. Даже дыхание ничуть не сбилось. И Наташа скорее от этого тона, а не от того, что наблюдала глазами, поняла: все действительно закончилось.

Она попыталась что-то сказать, – распухшие, окровавленные губы повиновались плохо – Руслан не понял, повернулся к ней, посмотрел вопросительно.

Наташа сдернула покрывало с дивана, торопливо прикрылась. И с трудом заговорила, старательно артикулируя звуки. Вопрос прозвучал странный и неожиданный. Руслан, по крайней мере, его не ожидал.

– Как вы сюда вошли? – спросила Наташа.

– Самым незаконным образом, – вздохнул Руслан. – Через балкон, балконную дверь и соседнюю комнату.

Говоря, он достал из кармана ремень с хитрой застежкой, столь хорошо знакомый Наташе (она неприязненно поморщилась). Ловко стянул запястья Пасечника. Достал второй, примерился к лодыжкам… Но сам внимательно поглядывал на нее.

– Дело в том, что ваша соседка слева никак не может въехать в свою новую квартиру. Женщина она пожилая, небогатая, получила по очереди, из губернаторских десяти процентов, денег на ремонт нет, а как сдают сейчас жилье, сами знаете, пол – голый бетон, стены – штукатурка, ни плиты, ни сантехники…

Руслан говорил и говорил, сообщил еще массу ненужных подробностей, прекрасно зная, что слова сейчас – не главное. Сейчас важно говорить как можно больше, и всё равно что, лишь бы тон был ровный, успокаивающий…

– В общем, неделю назад бабуля сдала квартиру на полгода, не за деньги, а за приведение в жилой вид. А я снял. Только вот всё не соберусь ремонт сделать…

Он притворно вздохнул, следя за реакцией Наташи. Незамысловатой шутке она не улыбнулась, но глаза мало-помалу переставали напоминать глаза загнанного зверя.

Потом она заговорила, и Руслан понял, что достиг цели – женщина немного успокоилась. И обрела способность логично мыслить. Причем на удивление быстро.