– Но ты влюблена в него?

– Была, я ведь тебе объясняла…

– Э, нет! – покачал головой Марк. – Второй раз смотреть бездарный спектакль, – он снова показал на пол, напоминая об их объяснении в подземелье, – я не намерен. Юсупов в тебя страстно влюблен. Верно?

– Да, – вынуждена была признать Ирина, – но это не значит…

Марк перебил ее:

– Все, хватит. Копаться в грязном белье, даже если оно принадлежит моей жене, я не расположен.

– Ты подозреваешь меня в любовной связи с Никитой Юсуповым? – наконец сообразила Ирина. – Марк! Это чудовищная ошибка! Ты заблуждаешься!

– Я устал от твоего притворства. Тебе оно может казаться забавным, но на самом деле ты поступаешь жестоко. Твои коллеги, подруги любуются рогами на моей голове и выражают сочувствие. Подобного унижения я еще не испытывал. Не желаю тебя слушать. – Марк жестом остановил возражение Ирины. – По большому счету, видеть тебя тоже противно. Мы остаемся вместе только по одной причине – из-за Левы. Хотя я, конечно, предпочел бы забрать сына и уехать с ним. Без тебя. Ты согласишься на такой вариант?

– Никогда! – заплакала Ирина.

Она забыла напрочь о своих мечтах остаться в Москве. Сейчас ей больше всего хотелось спокойно и мирно жить в Денвере, штат Колорадо, США, в окружении любимой семьи. Ирина не знала, какие доводы привести, чтобы опровергнуть чудовищные обвинения. Единственное желание – броситься на шею мужу. Но он смотрел на нее брезгливо, как на падшую женщину Не обращая внимания на рыдания бедняжки, планировал их дальнейшее существование:

– Ни Леву, ни родителей, полагаю, не стоит травмировать и посвящать в суть произошедшего между нами. Будем делать вид, что ничего не случилось. Убедительно прошу не пытаться соблазнить меня дамскими штучками. Даже если я не устою, потом мое отвращение только усилится.

Сквозь слезы, точно согласившись с его планом, Ирина попросила:

– Отвернись, пожалуйста, я оденусь.

Вася вскочил с кровати, забыв о радикулите Прострел был не сильным, но Вася замер. Он так и разговаривал с женой в позе статуи, которую делали из сырого гипса, плохо рассчитали центр тяжести, и она слегка переломилась в пояснице.

Поля, нагая по той же причине, что и Ирина, простыней не закрывалась. Она прижимала руки к груди и оправдывалась:

– Васечка! У меня с Тофиком, кроме сациви, ничего не было!

– Не верю! – Вася стал медленно и осторожно выпрямляться. – Я сам видел.

– Что ты мог видеть? – шлепнула себя Поля по голым бедрам.

– Как ты его с ложки кормила.

– Разве это считается? – удивилась Поля.

Ей кормление с ложечки преступным действием не казалось. А для Васи служило неопровержимой уликой. Потому что Зойка после любовных утех обожала его как маленького кормить. Зойка – сестра Поли, они очень схожи. Что и требовалось доказать. 4 – Ты из меня-то идиота не делай! – Вася уже стоял ровно, но жестикулировать побаивался.

– А кто ты после таких глупостей? – обиженно надулась Поля.

– Да я!.. – Васино лицо с гневными гримасами находилось в большом контрасте с каменно застывшим телом. – Если хочешь знать! Я всю планету покрыть, то есть оплодотворить могу!

Поля восприняла заявление по-своему.

– Значит, Зойка от тебя понесла? – ахнула она. – И после этого ты от ребенка отказываешься? А меня оговариваешь?

Вася хотел поводить перед ее носом пальцем, но не рискнул жестикулировать. Сдвинул как мог суровее брови:

– Не вали с больной головы на здоровую! Зойка к кому претензии предъявляет? К парню из управы муниципального округа Зябликово, это Южный административный округ, а я в префектуре Восточного работаю. Сколько тебе объясняю, а ты управу от префектуры отличить не можешь! В структуре городской власти не разбираешься!

– Разбираюсь, – оправдывалась Поля и, как заученный урок, быстро затараторила без пауз: – Структура – это мэрия, префектура, управа, что же я голая сижу, что ты, Вася, думаешь.

– Я думаю, – Вася сделал шаг в сторону и прислушался к своей пояснице, – ты отомстить хотела. Нашла с кем! С грузином!

– Тофик азербайджанец, – поправила Поля.

– Один черт!

– А кухни отличаются.

– Выяснила! – ядовито усмехнулся Вася и сделал два маленьких шага. – Он тебя просветил! Прямо на кухне этим занимались?

– Я и раньше знала. Чем занимались? Ой, Вася, как мне тебя убедить? Хочешь, поклянусь? Родными поклянусь?

– У тебя столько родни, что можно до скончания века клясться. Если бы не ремонт и не радикулит, ноги бы моей здесь не было. Я еще подумаю, – пригрозил Вася, – и, может, разойдусь с тобой.

– За что? – взвыла Поля. – Невинная я!

– Слезай с кровати, невинная, – жестоко потребовал Вася. – И не тряси передо мной грудями! Не поможет!

Поля торопливо встала, Вася медленно и аккуратно лег на согретое супругой место. Она совершила еще несколько попыток примирения, но Вася был как скала. Вернее, скульптура.

Олег вскочил молча. Ни слова не говоря, распахнул шкаф и стал выбрасывать из него свои вещи. Ксюша, естественно, голая, по пояс укрытая простыней, села на кровати, спустив ноги на пол.

– Почему, – спросила она сдавленным голосом, – ты не хочешь жить со мной просто так, не расписываясь? Ведь ты свободный человек, – завистливо вздохнула она.

Олег не отвечал. Он мог бы, конечно, сказать, что после развода дал себе слово сожрать паспорт, но никогда больше не переступать порог ЗАГСа. Он думал, что его бульдозером не задвинуть в семейную жизнь. А потом встретил Ксюшу. И полюбил так, что обо всех клятвах забыл. Он хотел, чтобы она принадлежала ему – по праву, по закону и от головы до кончиков ногтей. Ни один автомобиль он так не желал! Ксюша не просто наплевала ему в душу – она надругалась над самым святым. Вчера он чуть концы не отдал. Лежал беспомощнее младенца и пальцем пошевелить не мог. Провалился в сон как в черную яму, но силы появились.

Олег достал свой старенький чемодан и стал складывать в него немудреные пожитки.

Ксюша усвоила, что слова, слезы, уговоры на Олега не действуют. Если что-то решил – не отступится, пока в сознании. Не оглушать же его ударом настольной лампы по голове? Да и драться Ксюше не хотелось. Ей хотелось выть и кататься по полу, как давеча в лесу катался Костик. Олега истериками не образумить. Перешагнет через нее и уйдет навсегда.

И тут Ксюша сделала то, чего от себя никогда не ожидала. В самой своей низкой униженности перед Костиком она бы до подобного не опустилась.

Ксюша встала, подошла к порогу и встала на колени, спиной к двери, лицом к Олегу.