Ведь что имеем? Ладно бы одна женщина оступилась, пусть – две. Но все трое! Это закономерность! Система!

Мужской ум для того и предназначен, чтобы находить принципы закономерностей и правила систем. Не понижая градуса, открыли ром и обсудили ситуацию.

Мысль об общем дамском помешательстве никому не пришла в голову. А вот свойственные женскому полу коварство и хитрость точно соответствовали ситуации. Изменщиц разоблачили с мастерством, какому позавидовали бы великие книжные сыщики, вроде Шерлока Холмса, Эркю-ля Пуаро или Ниро Вулфа.

Постепенно картина стала ясна до мельчайших деталей.

Поля, Ирина и Ксюша познакомились «через щенков» (цитата). Подружились, вздумали похудеть и улучшить себя до невероятности, что и произошло. Именно тогда! Важная деталь – именно тогда! – они уже замыслили наставить мужикам рога с целью унизить и опробовать свою новую внешность. Других объяснений коллективной измене не было и быть не могло. А собственная логика детективам-аналитикам казалась близкой к гениальной. За нее грех не выпить!

Некоторые несостыковки событий, нарушение времени и пространства во внимание не принимались. Хуже было то, что крепкие напитки закончились. Вася упорно твердил, что градус понижать нельзя, Марк и Олег согласно кивали. Васин постулат казался им в высшей степени мудрым, как и собственные речи, произносимые заплетающимися языками.

Когда они отключились, не запомнил никто. Да и последние часы стерлись из памяти. Но к моменту пробуждения гениальная разоблачительная версия прочно сидела в головах.

В восьмом часу вечера Олег и Марк ввалились на кухню. Протрезвевшие, но не окончательно, они выглядели так, что, если бы начали крушить мебель и бить посуду, женщины не удивились.

– Сидите? – презрительно фыркнул Марк. – Подружки! Растряси вас дьявол! В господа бога душу мать!

Ирина никогда не слышала от мужа подобных выражений, тем более в свой или посторонних женщин адрес.

– Кто выпивку унес? – Олег обвел всех грозным взглядом.

– Только вино осталось, – пролепетала Ксюша, замерев от страха, что будет поймана на вранье.

– Неси! – потребовал Олег.

– Не кормят, развратницы. – Марк подошел к плите, поднял крышку кастрюли, обжегся и снова выругался. – Уй, чтоб вас лихоманка разбила!

Через несколько минут процессия более многочисленная, чем утренняя, двинулась на второй этаж. Впереди шел Марк с кастрюлей голубцов, обернутой полотенцем. Далее следовал Олег с вином. Потом Ксюша с тарелками и приборами. За ней Ирина со стаканами. Замыкающая Поля несла салфетки и зубочистки.

Откровенно говоря, пить, да еще понижая градус, не хотелось. Только сознание того, что с помощью алкоголя они мстят женщинам, заставило открыть бутылки и продолжить возлияния.

Ксюша, Ирина и Поля по очереди бегали наверх подслушивать у двери. Но самое интересное, из первого действия пьянки, они безвозвратно упустили. Мужчины более не затрагивали тему измены и женского коварства.

– Марк рассказывает про американский футбол, – доносила Ксюша.

– Фракционная борьба в Думе, – сообщала Ира.

– Как это называется, когда за деньги помогают? – забыла Поля ключевое слово в подслушанной информации.

– Взятки? – удивилась Ира.

– Нет, теперь все по-новому. Вспомнила! Лоббировать! Они там, девочки, лоббируют.

– Кого, то есть кому, то есть зачем? – запуталась Ксюша.

– Васю. В смысле, что он рассказывает, как депутаты за деньги лоббируют.

Ирина лихорадочно искала близкое к научному объяснение мужскому поведению, то есть пьянке. И нашла!

– Девочки! Вспомните, что наша дружба тоже началась с того, что в первый вечер мы выпили много вина и разоткровенничались Я не специалист, но, очевидно, с точки зрения психологии подобный способ раскрепощения подсознания может быть весьма эффективен.

– Ага! – возразила Ксюша. – Если часто раскрепощаться, то никакого подсознания не остается.

Около полуночи Марк и Олег самостоятельно покинули голубую спальню и завалились на постели в своих, розовой и бежевой.

Подруги провели бессонную ночь. Не столько по причине нервных переживании, сколько из-за оглушительно храпа. Утром встали, шатаясь, как пьяные – вдыхали то, что выдыхали мужчины и с чем не справлялись открытые форточки.

Следующий воскресный день не только больной Вася, но и прежде здоровые Марк и Олег провели в постели и не совершили более длинного перехода, чем до туалета. Они пластом лежали на кроватях, терзаемые головной болью, причины которой не вызывали сомнения.

Их поили лекарствами и кормили похмелочным супом, об импровизированном рецепте которого стоит упомянуть отдельно.

– Хаш бы армянский сварить, – говорила Поля, ревизуя утром запас продуктов. – Но кто знал, что они напьются? А для хаша надо говяжьи копыта и требуху двое суток под проточной водой держать, а потом варить семь часов. Да и нет у меня копыт!

– Значит, концентрированный бульон? – рассуждала Ира вслух. – Заменим его бульонными кубиками.

Они втроем снимали фольгу с кубиков и бросали их в кипящую воду, нещадно пересолив таким образом блюдо. Потом шинковали, как для солянки, все возможные готовые мясные продукты – сосиски, колбасу, остатки куриного филе и свиных отбивных. У Поли в морозильнике хранился большой пакет мясных объедков, предназначенных для собак. Не пожалели их для мужчин. Далее последовала зелень, бросали для густоты все подряд. Хотя, когда Ксюша вывалила в суп свежие огурцы, Поля ужаснулась – разве бывает суп с огурцами? Ей резонно возразили – если с солеными бывает, почему не быть со свежими.

В последний момент Ирина вспомнила похмелочные рекомендации из романа Булгакова «Мастер и Маргарита» – горячее и острое. На горький перец для любимых не поскупились.

Когда сами попробовали супчик, ужаснулись. А мужчины умяли за милую душу. Только потом из комнат, как из тифозных палат, все время неслось жалобное: «Воды! Воды!»

УЖ ЗАМУЖ НЕВТЕРПЕЖ

Многочисленная Полина родня, дружившая по трем возрастным группам, редко собиралась вместе – условия не позволяли. Пригласить в двухкомнатную квартиру четыре десятка человек, братьев, сестер, их супругов и детей, дело немыслимое. Поэтому все вместе виделись только по особым случаям – свадьбам, проводам в армию, крестинам и похоронам.

Тем не менее, расселившись по Москве и Подмосковью, они сохранили деревенские представления о родне как сообществе, связанном узами крови и взаимовыручки. С детства старшие привыкли отвечать за младших, младшие – признавать авторитет старших и подчиняться. Включаемые в сообщество мужья и жены на первых порах путались в именах, порядковых номерах и в родстве-свойстве. Им терпеливо объясняли: «Не та Маринка на рынке кошелек потеряла, которая сестра и пятая с конца, а жена Коли, который между Клавой и Полей», «Леша – это сын жены Саши от первого брака, общий у них Павлик. Подрался Саша с сыном Лены, шестой по счету, из-за велосипеда». Казалось, что запомнить всех невозможно, но проходило время, и родственники и свойственники рассаживались в памяти, как ученики в классе, – тоже ведь вначале путаешься в фамилиях одноклассников.