Я только развела руками.

— Я всего лишь хочу, чтобы меня не сделали соучастницей этого обмана.

— Кирилл! — взвизгнула Анжелика Пантелеевна. — Неужели ты ей веришь?!

Но если у меня были сомнения относительно того, что правда может помочь, то сейчас, глядя на Воронцова, я была уверена: мои старания оказались не лишними.

— Мы с Асей, — дополнила я, — увидели текст договора. И она сочла нужным уведомить своего отца о тех изменениях, которые туда внесла Анжелика Пантелеевна.

— Я не понимаю… — покачала головой женщина. — Не понимаю, как мой родной сын…

Но Воронцов, кажется, уже достаточно наслушался, чтобы теперь не сомневаться в принятом решении.

— Довольно, мама, — проронил он. — Не надо оправдываться. Я и так уже всё понял.

— Я не… — заикнулась Анжелика Пантелеевна, но умолкла, поняв, что ещё не выслушала вердикт собственного сына.

Однако Кирилл не стал тянуть кота за хвост. Слова его прозвучали справедливо, хоть и достаточно неумолимо.

— Я тебе доверял, — произнес он, глядя матери в глаза. — Я был уверен, что ты всегда на моей стороне, хоть и не всегда мне нравились твои решения. Но мне казалось, тебе лучше знать, ты же моя мама! А теперь, оказалось, ты всего лишь решила извлечь из этой ситуации выгоду для себя. Это… Логично, если честно. а твой Валерчик мне никогда не нравился, чтобы ты знала. Но, я думаю, с ним мы больше не увидимся…

— Ты хочешь, — прищурилась Анжелика Пантелеевна, — чтобы я отказалась от своего жениха ради нашей семьи?

Судя по тому, как тяжело вздохнул Кирилл, на самом деле хотел он чего-то совершенно иного.

— Нет, мама, — твердо произнес он. — Ты вольна делать всё, что хочешь. Но, я думаю, никакой "нашей семьи" больше нет и не будет. Я не думал, что живу под одной крышей с предательницей, а оно вот как вышло.

Женщина открыла рот, чтобы запротестовать, но натолкнулась только на твердый, холодный взгляд Кирилла.

— Ты можешь забрать из дома всё, что захочешь, — наконец-то произнес Воронцов. — Счастливой свадьбы. А с делами я как-нибудь самостоятельно разберусь. Давно пора было.

Мне показалось, что за этот короткий разговор Кирилл в самом деле стал гораздо старше. Всё ребячество, которое всегда было его неотъемлемой частью, сейчас куда-то исчезло, и я даже поймала себя на мысли, что Воронцов, возможно, не такой уж и глупец, как мне прежде думалось. Возможно, он несколько несдержан, творит разнообразные глупости и не всегда поступает так, как следовало бы, но человек он неплохой. Даже если и бросил тогда, как и множество других девушек, он же просто не осознавал, что творит. мне от этой мысли тогда не стало бы легче, но зато сейчас как камень с души упал. Я радовалась, что не стала всерьез ему мстить, ничего не испортила, не ударила ножом в спину… Наслаждалась тем, что Воронцов всё же не пострадал так, как мог бы.

Анжелика Пантелеевна, кажется, тоже заметила перемены в собственном сыне. Она открыла рот, чтобы сказать ему что-то, но в итоге всего лишь досадливо махнула рукой и уверенно зашагала прочь из ресторана. У выхода оглянулась, рассчитывая на то, что сын бросится следом за нею, но Кирилл продолжал стоять на месте и даже не смотрел в направлении своей матери.

Взгляд его был направлен на меня.

— Спасибо, — произнес он, когда Анжелика Пантелеевна наконец-то ушла. — Я не думал, что всё вот так может обернуться.

— Ну, теперь будет опыт, — пожала плечами я. — Видишь, тоже есть польза.

— Вижу.

Мы молчали ещё несколько секунд, а потом я наконец-то решилась сказать то, что собиралась выдать ещё утром, до того, как мы вообще отправились в этот ресторан.

— Знаешь, — протянула я. — А ведь месяц, в течение которого мы не могли договор разорвать, закончился уже. Теперь в одностороннем порядке можно.

— Я не собираюсь тебя выго…

— Да мне всё равно, собственно говоря, — я улыбнулась. — Личной помощницы с меня, Воронцов, не получится. Сопли подтирать я тебе не умею, а помогать по делу не могу. Только разве что вот так, как с твоей матерью. Так что, Кирилл, я решила, что должна уйти.

— Я против

— Я же сказала, что мне всё равно, — развела руками я. — Наша история, увы или к счастью, окончена. Она и так получилась немного не такой, как я планировала. Не жалею, но, как понимаешь, не испытываю ни малейшего желания продолжать.

Воронцов как будто оторопел. То, как он смотрел на меня, нельзя было описать никакими словами. Мне казалось, Кириллу в самом деле было больно. Да, он только что потерял пусть нелюбимую, но всё же невесту, мать его оказалась предательницей, никакой опоры под ногами…

— Но ведь я изменился, — прошептал он. — Почему ты всё равно уходишь?

Я не нашла в себе силы ответить. Не потому, что мне было плевать на Воронцова, а скорее потому, что я чувствовала: если сейчас не уйду как можно скорее, то, возможно, останусь ещё очень надолго. А я не собиралась позволять себе такую слабость. Единственным правильным решением было в самом деле покинуть это место и больше никогда не сталкиваться с семейством Воронцовых. А чувства, даже если они какие-то появились, зародились именно в эту секунду, они погаснут… Погасли же пять лет назад, правда?

Потому я просто отвернулась и, расправив плечи, гордо зашагала к двери, провожаемая взглядами разочарованных официантов — они-то, вероятно, рассчитывали на щедрые чаевые…

— Ксюша! — позвал меня вдруг Воронцов. — Ксю, ну подожди! — я только ускорила шаг, надеясь, что сейчас смогу уйти отсюда, и мы с Кириллом больше никогда не увидимся. — Оксана!

Я застыла. Упоминание моего старого имени заставило замереть и ждать, что же ещё скажет Воронцов. Я предпочла бы сбежать прежде, чем услышу это "Оксана", но обещала ведь — поговорим, когда он вспомнит моё настоящее имя, то, которое я носила, когда мы с ним познакомились.

— Оксана Гриценко тебя звали, — донесся до меня оклик Кирилла. — Правда, да?

Правда. И я замерла, не зная, что должна сделать — обернуться, пойти к нему или всё-таки убежать, сказав, что ошибся. Убежала бы, наплевав на обещание, если б мне было наплевать на Воронцова, но… До сих пор ли, спустя месяц, всё, чего я хотела — это мести?

Глава двадцать вторая

— Не верю, что ты со своей дырявой памятью мог бы вспомнить, — я всё же сделала несколько шагов назад, возвращаясь к Воронцову, и теперь смотрела на него, не особенно скрывая язвительную улыбку,