– Ты такая грустная потому, что поссорилась сдядей Олегом?

– Я с ним не ссорилась. Я думала, что дядяОлег умер.

– Как это умер? Когда человек умирает, егозакапывают в землю. Дядя Олег сидел в кабинке и катался на канатной дороге.Значит, его никто никуда не закапывал.

Я взяла дочку за руку и с надеждой посмотрелана нее:

– Лера, доченька, ты уверена, что это был дядяОлег? Нам с тобой не показалось? Быть может, это был совершенно другой дядя,который очень сильно на него похож?

– Это был дядя Олег, ты что, совсем ослепла? –уверенно сказала дочка и стала напевать что-то себе под нос.

Я не заметила, как мы доехали до остановки.

– Женщина, вы почему не выходите? – недовольноокликнула меня кондукторша. – Вы что, на второй круг собрались?! Так покупайтебилет! Из-за вас пришлось все кабинки остановить.

– Они у вас и так постоянно останавливаются, –огрызнулась я и, взяв дочку на руки, вышла из кабины.

– Так вот из-за таких, как вы, иостанавливаются! – кричала вахтерша. – Один уснет, другой напьется так, что егос милицией приходится из кабины вынимать!

– Следить надо лучше за канатной дорогой,тогда и толку будет больше, – пробурчала я.

Вахтерша запыхтела от злости и заголосила изовсех сил:

– Понаприезжали в нашу Ялту черт знает откудаи еще свои порядки навязывают! Сразу видно, что из Москвы приехала! Я вас, московских,сразу чувствую! Что ж тебе не сидится в своей Москве, а к нам приперлась!Зажрались вы там в своей Москве! Шибко вы там все умные! А ты попробуй здесьпожить, я на тебя посмотрю! Посиди без света и воды!

– Я свое без света и воды уже отсидела, –сказала я. – Я в Приморском крае родилась. Там люди всю жизнь без света и водысидят, только они почему-то намного гостеприимнее и человечнее, чем вы.

– Это потому, что туда отдыхающие не ездят, асюда косяком прут! Где ж на вас на всех гостеприимства-то наберешься?!

– Да пошла ты! – разозлилась я, взяла Лерку заруку и почти побежала.

Мы остановились около какого-то киоска, яоглянулась и почувствовала, что теряю сознание: в нескольких шагах от менястоял мой придуманный курортник и улыбался грустной, страдальческой улыбкой.

– Привет, – чуть слышно сказал он и подошел кнам.

Земля уходила из-под моих ног, я терялаощущение реальности. Ситуацию спасла моя дочка. Она взяла курортника за руку ирадостно защебетала:

– Дядя Олег, а мы тебя видели! Почему ты незахотел перебраться к нам в кабину?!

– Я немного растерялся, увидев твою маму, –чуть слышно сказал курортник.

– С возвращением с того света, – проговорилая, собрав последние силы. – Ты где побывал – в аду или в раю?

– Наверно, в аду, самоубийцы никогда непопадают в рай.

– Ну и как там, в аду? Говорят, там жуткострашно. Правда, я там ни разу не была, но это ничего, я обязательно наверстаю.Когда-нибудь все там будем.

Я взглянула на Олега и почувствоваланевыносимую боль в сердце. Я и сама не знала, что это за боль. Быть может, этобыла боль от сумасшедшего страха, а может, и от зверского, ни с чем несравнимого отчаяния. Эта боль нарастала с каждой секундой, и я поняла, что ещенемного, и она разорвет мою грудь. Неожиданно мне показалось, что у меняостановилось дыхание, и я удивилась, когда все же смогла вздохнуть. На менянавалилась чудовищная усталость. Будто несколько дней я бежала по одному и томуже кругу, а теперь резко остановилась, потому что у меня просто больше не былосил. Жалела ли я о том, что увидела Олега живым и невредимым, не знаю. Мнепоказалось, что больше я вообще не могу о чем-либо жалеть. Я посмотрела наидущую мимо счастливую влюбленную пару и грустно улыбнулась. Я поняла, что всямоя жизнь рухнула в какую-то черную бездну, не оставив мне ни единого светлогодня. Я вдруг подумала, что эта влюбленная пара таит в себе какую-то тайну,которую я, к своему сожалению, так и не смогу никогда разгадать. Я тысячу разломала голову именно над этой тайной, пытаясь понять, почему окружающие менялюди живут совсем не так, как я, и постоянно приходила к выводу, что кактакового счастья нет, а есть лишь его иллюзия. Все люди завтракают, смотряттелевизор, слушают радио, читают газеты, клянутся друг другу в любви, отводятдетей в детский сад, но все они обманывают сами себя и играют в такуюпридуманную игру, как счастье… Если бы кто-нибудь раньше сказал мне, чтообыкновенный курортный отдых станет для меня самым настоящим мучением, я быпросто рассмеялась ему в лицо.

Увидев Олега живым, я не почувствовала ничего,кроме боли. Я знала, что выгляжу просто отвратительно. У меня потекла тушь,растрепались волосы, но я даже не пыталась привести себя в порядок. Я была слишкомразбита и слишком ошеломлена. Мне было очень горько, и в то же время ячувствовала какое-то равнодушие. Наверно, это была реакция на боль, которую япережила по вине Олега. Мне захотелось вернуться в Москву и поскорее забытьэтот кошмар. В этой жизни на мою долю выпало слишком много испытаний, и я нехочу новых.

Работая за границей, я научилась выживать вусловиях безжалостной конкуренции, добиваться победы, у меня сформировалсяльвиный характер. Я знала, чтобы выжить, нужны железное здоровье, высокаяработоспособность, безупречная внешность, терпение и самодисциплина. Я никогдане опускала голову. Я привыкла ощущать свою власть над мужчинами, мне нравилисьих нерешительность, пугливость.

С Олегом все было по-другому. И он меняподставил… Так жестоко, так чудовищно глупо. Мне захотелось взять его за шкиркуи хорошенько встряхнуть.

– Наташа, я живой, – прервал мое молчание Олеги попытался притянуть меня к себе. – Я все тебе объясню.

– Не нужно ничего объяснять. И так всепонятно, без слов, – равнодушно сказала я и, взяв дочку за руку, пошла прочь.

Начало светать. Словно во сне я шла к морю.Олег шел сзади и молчал. Дойдя до пляжа, я села на лежак и обхватила коленируками. Дочка у самой кромки воды стала строить город из песка. Олег засучилрукава и принял в этом строительстве самое активное участие. Он болтал с Леркойо каких-то морских русалках и изредка поглядывал в мою сторону. «Господи, какаяже я была дура, какая я была дура… – стучало у меня в висках. – Почему я ничегоне заметила, почему я поверила, что он мертв? Но ведь я видела, как онвыстрелил себе в грудь… Я видела кровь. Я тащила его из воды… Я отбирала его убольших и безжалостных волн…»