тем же путем. Если бы Дэйон с Дельсоном и остальными сделали так же, они бы тоже могли. Но тогда об этом никто не задумался, все действовали импульсивно, это Эрик у нас взвешивает каждый свой шаг. А отсюда нам никакие маячки уже не настроить… И выходить за черту Излома и отходить подальше для телепортации мы не рискуем, так как нас сейчас жестко отслеживает этот человек-тень. Калипсо расскажет тебе потом подробнее, почему так обстоят дела. Но, в общем, суть в том, что мы отсюда пока никуда телепортироваться не можем.

— А телепортация около самой Теневой пелены не работает, потому что пространство искажено, — понимающе вздохнула я. — Ну почему все так сложно…

— Ничего, мы уже год так и живем. Морально тяжело, конечно, а что делать? Хорошо, что я тут с сыновьями своими хотя бы застряла, с ними всяко легче переносить этот непростой для нас всех период. Мужу моему, вон, тоже тяжело… Очень скучаю, — тише добавила Агата. — Каждую ночь пытаюсь связаться с ним во сне, но удавалось это всего несколько раз и лишь на несколько минут общения от силы. Ну, хоть что-то, в наших-то обстоятельствах… Многим сейчас тяжело. Живем тут в своеобразном вакууме, человек-тень старательно нам этот вакуум создает. Он на теневом уровне контролирует нас и пресекает все возможности связаться с внешним миром. Вот только Эрик один ходит туда-сюда и остается для нас ниточкой с остальным городом. Но с ним — отдельная песня, он такой один.

— Ох, а ведь получается, что твой отец тоже сейчас остался там один, в Лакоре? — дошло, наконец, до меня. — Салливан… Как он там? Ему-то, наверное, сейчас тоже ох как несладко…

Салливан Реймон-Родингер — это отец Агаты, и он являлся императором в далеком северном Лакоре. Салливан был ледяным драконом, как и Фьюри, но вот фортемином не являлся. Зато семью себе создал сплошь из фортеминов: его жена-императрица Агнесса и их дети Агата и Фьюри — все трое являлись солдатами равновесия, все трое участвовали в битве против Эффу… и, соответственно, застряли тут в Форланде вместе со всеми. Без возможности увидеться, без возможности сообщить, что они живы вообще. Ох…

Агата грустно улыбнулась.

— Да. Отец там грустит один в большом императорском лакорском дворце, грустит и ждет возможности вновь нас увидеть или хотя бы просто услышать. Я через Дрейка передала ему информацию о том, что мы живы, кратко объяснила ситуацию. Ну, в общем… не нам одним тут тяжело, Лора. Не нам одним… Зато представляешь, какая бурная встреча будет у меня с мужем, когда я, наконец, увижусь с ним после долгой разлуки? — неожиданно повеселевшим голосом добавила Агата.

Я рассмеялась.

— Да уж… Это ведь даже поболе нашей с Калипсо разлуки будет.

— Кэлу очень плохо было без тебя, — тихо произнесла Агата доверительным тоном, заглядывая мне в глаза. — Его раздирало от душевной боли, он это даже скрывать не мог. Особенно в самый первый день, когда, кроме меня, никого рядом с Калипсо не было. Потом-то он переключился на Дэйона и Дельсона и других прибывающих ребят, но в самые первые сутки… Было очень тяжело. В таком состоянии полного душевного раздрая я Калипсо никогда не видела… И очень надеюсь, что больше не увижу.

— Я тоже на это надеюсь, — шепнула я.

— Как вы тут вообще были в первые сутки? Район ведь полностью был уничтожен, его сравняли с землей. Одна выжженная долина с остатками фундаментов…

— Хреново мы тут были, — хмыкнула Агата, придвигая к себе миску с нарезанными дольками яблока. — Спали прямо так, на земле, обложившись утепляющими заклинаниями. Наколдовывать тогда даже матрасы сил не было… Лично я здорово выдохлась во время сражения с нечистью, да еще была ранена. Не очень сильно, сама залечилась, но этого хватило, чтобы окончательно расшатать меня. Калипсо тоже был, хм… не в форме, в общем. Первые сутки у него шел процесс энергетического объединения с Эффу, и это были тяжелые для него сутки болезненной трансформации. Помимо просто подавленного настроения, ему приходилось переживать не самые приятные ощущения от энергетического становления, да и Эффу сходу грузил его информацией касательно этого человека-тени. Но ничего, пережили, прорвались… На следующий день пришли Дэйон с Дельсоном, и все вместе мы в первую очередь направили силы на частичное восстановление квартала. Поначалу только этим и занимались несколько дней подряд, потому что нам просто надо было занять чем-то руки. Мозг адекватно мыслить отказывался, мы все переваривали события и пытались принять новую реальность. Первые дни мы даже не говорили обо всем произошедшем — нам всем было слишком плохо для этого. Но потом Калипсо, знаешь… Как будто резко пришел в себя, взял деловой тон и приступил к активным занятиям с нами и со всеми, кто продолжал пребывать за Теневую пелену. Его вообще чрезвычайно воодушевило то, что нашлись люди, кто пришел сюда к нему.

— Еще бы, — усмехнулась я. — Конечно, для него это значило очень многое.

Я закусила нижнюю губу и все-таки не удержалась — задала вопрос, который вертелся на языке:

— Калипсо винил меня в том, что я не поддержала его и не пошла сразу за ним, да? Он наверняка говорил как минимум с вами об этом…

— Ну, винил, конечно, поначалу, не без этого, — не стала увиливать Агата. — Его можно понять, он поддался эмоциям, временно отключив в себе рациональность. В нем тогда бушевала энергия, плюс ко всему, ему вообще было очень тяжело в первые дни мыслить с холодной головой. И ему было очень плохо и одиноко без тебя. Он пытался это внешне скрывать, но получалось у него скорее наоборот. Поэтому да, он жутко злился на тебя, считал, что ты его предала. Не хотел включать мозг и адекватно поразмыслить на эту тему. Я пыталась тогда сделать Калипсо логический расклад на тему тебя и того, почему ты сразу за ним не прошла, и что глупо было на это злиться, и вообще, но Калипсо психовал и упрямо твердил одно и то же. А потом я надавала ему по мозгам, так что в конце концов он вынужден был со мной согласиться, — весело добавила Агата, закидывая в рот еще одну дольку яблока.

— С тобой опасно не соглашаться, — хохотнула я.

— Да я вообще довольно опасная женщина, — с пафосным видом произнесла Агата.

И сама рассмеялась, на пару со мной.

— Сплетничаете? — раздался рядом низкий мужской голос.

Я обернулась и улыбнулась подошедшему Калипсо.

— Ты от меня утром сбежала, — нарочито обиженным тоном произнес Калипсо, еще и нижнюю губу смешно оттопырил, как маленькое обиженное дитя. — И я первым делом спросонья подумал, что ты мне вообще приснилась, и никакой Лори за Теневой пеленой нет и не было, а простыни рядом смяты, просто потому что я