я провожу рукой по мягкой округлости ее задницы и сильно сжимаю. Моя рука опускается вниз и сильно шлепает, она вскрикивает, почувствовав удар. Она успокаивается, когда я разминаю и глажу ее ладонью, а другую руку запускаю в ее волосы. Я едва могу разглядеть отпечаток своей ладони на тускло освещенном чердаке, но, черт возьми, то, что я вижу, приводит меня в неистовство.

Я поворачиваю ее и прижимаю спиной к дереву, прикусываю нижнюю губу и втягиваю ее в рот, облизывая и посасывая. Мой язык скользит внутрь и ласкает ее, играет с ней. Я знаю, что теперь, когда поцеловал ее по-настоящему, в моей жизни не будет ни одного дня без поцелуев.

Она почти мгновенно растворяется во мне, ее губы становятся податливыми, когда она позволяет мне завладеть ее ртом. Мой член дергается и напрягается все сильнее с каждым движением ее языка. Она стонет и всхлипывает, когда я провожу руками по ее телу, разминая каждый сантиметр кожи, желая овладеть ею всеми возможными способами. Бринли прижимается своей киской к моему члену, ее напряженные мышцы расслабляются, когда она начинает медленно тереться о меня. Она ускоряет темп, ее язык двигается навстречу моему заставляя меня не отставать. Она позволяет мне завладеть ее ртом, я целую ее, кусаю, а затем зализываю укусы, чтобы смягчить боль, и все это время она дрожит подо мной.

Я стягиваю с нее майку, и волосы рассыпаются по плечам. Она смотрит на меня, почти голая. Между ее бедер остается лишь крошечная полоска хлопка, хлипкая преграда между мной и тем, чего я хочу, в чем нуждаюсь.

Бринли резко втягивает воздух, когда мои пальцы находят ее соски, щиплют их, подносят к моему рту, и я втягиваю маленькие сладкие бутоны. Ее медовый вкус, наполняющий мой рот, сводит меня с ума.

Она стонет и сильнее вжимается в меня своей киской.

— Ты ведешь себя так невинно, маленькая колибри, но в своей прелестной головке ты такая же испорченная, как и я. Я хочу этого, — говорю я, скользя руками между ее бедер, по кружеву стрингов. — Я хочу все.

Она стонет мне в губы.

— В глубине души ты всегда жаждала этого, не так ли? — спрашиваю я, зная, что это правда. Если бы это было не так, она бы плакала, боролась со мной, а не толкалась своей ноющей киской в мой член, словно это принесет ей освобождение, которого она жаждет.

Я сдвигаю ее стринги в сторону, и, как я и предполагал, она чертовски мокрая.

— Ммм, — подтверждаю я. — Такая мокрая для моего члена, чопорная и правильная дебютантка на самом деле просто маленькая грязная шлюшка, умоляющая меня разорвать эту киску на части.

Бринли может лгать, но ее киска — нет. С нее течет. Я хватаю ее за волосы другой рукой и запрокидываю голову назад. Мягкие черные волны струятся по моему предплечью, ее глаза открыты и горят вожделением.

— Я не настолько чопорная и правильная… — стонет она, а я чертыхаюсь, когда провожу подушечкой среднего пальца между ее половыми губами и по клитору.

— Да? Покажи мне, — говорю я, не сводя с нее глаз и дразня ее клитор резкими круговыми движениями, пока она не начинает выгибаться, толкаться навстречу, желая большего. Она начинает уплывать, закрывая глаза, но я тяну ее за волосы, и они распахиваются. Я качаю головой, предупреждая, чтобы она не отводила их от меня. Время останавливается, пока я то погружаю пальцы в ее тугое влагалище, то провожу по ее клитору, и как раз перед тем, как она готова кончить, я убираю руку.

Бринли всхлипывает и злится от потери контакта, и я знаю, что эта дерзость станет моей гибелью.

— Еще нет. Я хочу, чтобы твое возбуждение стекало по моему члену, птичка.

Я прикусываю ее губу, затем отпускаю, наблюдая, как она возвращается на место, пока я сжимаю ее волосы в одной руке, а другой расстегиваю джинсы. Я освобождаю свой затвердевший, сочащийся спермой член и снова целую ее.

Блядь. Я мог выжить без еды и воды, но теперь, когда я попробовал их, я не смогу выжить без этих гребаных губ.

Я провожу руками по бедрам Бринли и прижимаю ее к стене. Она обхватывает меня ногами за талию и скользит своей мокрой киской по моему члену вверх-вниз. Ее половые губы обхватывают каждую штангу, проходясь по моей длине, дыхание учащается с каждым движением. Этот звук доводит меня до грани безумия.

Никогда в жизни я не трахал женщину без презерватива, я даже никогда не думал об этом. Но с Бринли? Мне и в голову не приходит создать между нами преграду. Что-то в идее залить ее киску своей спермой, наэлектризовывает меня.

— Презерватив… — бормочет она, пока я продолжаю скользить по ней.

— Никаких презервативов, — тихо отвечаю я. В ответ она лишь тихонько стонет.

— Ты слишком большой, — шепчет она.

Я ухмыляюсь ей в губы, просто от ощущения, как она прижимается ко мне… я почти готов кончить.

— Да, это так… но тебе это чертовски понравится.

Я направляю свой член в Бринли, скользя по ее губкам, чтобы подготовить ее, она стонет и сжимает мои плечи. Ее глаза встречаются с моими, когда она приподнимает бедра. Моя головка входит в нее, и мы оба задерживаем дыхание, глядя в глаза друг другу. На несколько застывших секунд наше дыхание сливается. Я провожу средним пальцем по ее клитору, умоляя ее впустить меня.

Она стонет, и вся моя сила воли покидает меня. Я одним движением погружаюсь в ее тугой, влажный жар, ее стенки практически душат мой член, и она вскрикивает, когда я заполняю ее так, как ее еще никогда не заполняли.

— Дыши, — приказываю я, проводя руками по ее бедрам, пытаясь успокоить.

Она делает то, что я прошу. Я слышу, как она вздыхает, как ее голова откидывается на стену, как ее ноги дрожат вокруг меня.

Я заставляю себя дышать, когда выхожу и снова погружаюсь в ее идеальную киску. Она такая мокрая, что не ощущается никакого трения, ее жадная киска заглатывает каждую штангу, каждый дюйм меня. Я заполняю ее без особых усилий. Мы оба задыхаемся, когда я проталкиваюсь глубже, до предела, и замираю на мгновение.

— Черт возьми, Бринли… Черт, — бормочу я ей в волосы, когда ее тугой, влажный жар сжимает мой член, как тиски. Она пульсирует вокруг меня, подстраиваясь под мой размер, тяжело дышит и упирается своей идеальной грудью в мою футболку. Неожиданное желание почувствовать ее обнаженную кожу переполняет меня.

Дофамин