дальней стене – привычка, которой она обзавелась в своем старом кабинете, где была возможность подойти к окну и на несколько мгновений отвлечься от дел. И по сей день, когда требовалось принять важное решение, она прибегала к этому ритуалу. И чувствовала себя почти смешной, утыкаясь взглядом в голую стену, которую так и не успела чем-нибудь украсить. Гнев вскипел в ней еще сильнее.

Она повернулась и бросила Павловски:

– Спасибо, Борис, свободен.

Русский с шумом отодвинул свой стул и вышел. Ему не удастся присутствовать при оргвыводах, что здорово его разочаровало. А ведь так хотелось поглядеть на расстроенную физиономию Монсо, когда она объявит ему плохую новость, – на его взгляд, существовал только один способ исчерпать этот инцидент.

Когда за ним закрылась дверь, Ассия пересела в кресло напротив Максима.

– Что на тебя нашло? – спросила она его сравнительно мягко, хотя в ее голосе чувствовался подспудный гнев.

Жандарм продолжал молчать, не поднимая глаз от пола и все еще прерывисто дыша.

– Ты знаешь, что тебе грозит, Максим? Ты же не оставил мне выбора.

Он поднял лицо, и его карие глаза встретили взгляд красавицы-мулатки.

– Делай, что должна, – почти неслышно выдохнул он.

Новый вздох.

– Твою мать, Максим, – прошептала она, качая головой.

Повисло тяжелое молчание, а затем приговор упал, как нож гильотины.

– Ладно, – со вздохом заключила она, – с этого момента ты отстранен до принятия решения дисциплинарным советом, который я соберу в ближайшие дни. Перед уходом сдай мне свое удостоверение и табельное оружие.

Максим был готов к такому исходу: он сорвался во второй раз, поэтому его не удивило решение начальницы. Ведь его поведение сказывалось на всех, угрожая нарушить рабочий ритм следственной бригады. Он не мог сердиться на Ассию, которой приходилось утверждать свою власть в среде, где доминировали мужчины. Кто сохранит к ней уважение, если она спустит подобный проступок?

Беспокоясь больше о деле, чем о своей судьбе, он в конце концов выдавил несколько слов, прежде чем выйти из кабинета:

– А расследование?

– Твои коллеги вполне компетентны, доверься им, возвращайся к себе и отдохни, – закончила она, не глядя на него.

27

Вцепившись в руль, Максим гнал машину под проливным дождем по размытой дороге.

Удостоверение и табельный пистолет он оставил в кабинете Ассии, прежде чем хлопнуть дверью. Поднимая с пола куртку, он не удостоил взглядом ни одного из коллег. Точно так же он не соизволил подобрать разлетевшиеся по комнате предметы или поставить на место стол. Однако у него защемило сердце при мысли об Эмме. Что она теперь о нем подумает?

Он изгнал посторонние мысли и сосредоточился на новой цели. Не важно, что он временно больше не коп, – нельзя допустить, чтобы предполагаемый виновник четырех убийств разгуливал на свободе. Он должен любой ценой отыскать Кристофа Корню.

Возможностей для этого оставалось не так много. Если честно, всего одна. Социальный приют, расположенный в нескольких километрах отсюда, куда поступают все освобожденные из-под стражи, если не имеют определенного места жительства. Максим готов был поспорить, что их подозреваемый подпадает под общее правило.

Через несколько минут департаментское шоссе, усеянное переполненными водой колдобинами, похожими на миниатюрные озера, привело его к серому унылому зданию. Едва увернувшись от выезжавшего с парковки скутера, Максим поставил машину прямо у входа в приют. За неимением служебной карточки видимостью пропуска послужит его куртка с эмблемой национальной жандармерии.

Он подошел к регистратуре и послал молодой женщине за стойкой одну из самых фальшивых улыбок.

– Добрый день, мадам, – с напускной обходительностью обратился он к ней. – К вам недавно привезли некоего Кристофа Корню, а у нас осталось несколько его личных вещей, которые мне поручено ему вернуть.

– Ну да, – улыбнулась она в ответ, – но он уже отбыл.

Максиму показалось, что он получил мощный хук справа.

– Он что, просто сам взял и ушел? Вы не знаете, – может, за ним кто-то приехал?

– Представления не имею, – не задумываясь, ответила она. – Нужно спросить у моей коллеги, но у нее сейчас перерыв. Хотите, я ей позвоню?

Он сжал кулак, подавляя желание врезать по стойке.

– Это лишнее, но все равно спасибо.

Регистраторша за стойкой нахмурилась и окликнула Максима, когда тот уже взялся за ручку входной двери:

– Разве вы не должны были передать ему вещи? Можете оставить их здесь, мы отдадим, когда он вернется.

Жандарм не обернулся и продолжил свой путь, ускорив шаг, когда снова очутился под дождем. Оказавшись наконец-то в машине, он в ярости заколотил кулаками по рулю.

Минуты словно растянулись до бесконечности, а он все сидел, устремив глаза в пустоту, и единственным его компаньоном был шум капель, бившихся о ветровое стекло. Он вспомнил о насильнике, которого ему тоже не удалось изобличить. Пламя ярости кипело в нем, затмевая рассудок. Ему хотелось взорваться, послать все к чертям и с криком носиться в раскатах бури; но он постарался взять себя в руки.

С беспокойством посмотрел на свои трясущиеся руки и полез в бардачок за каким-нибудь успокоительным. Ничего. В какой-то момент он решил, что окажется сильнее медикаментов и его тело сумеет устоять против соблазна прибегнуть к транквилизаторам. Он ошибся: нельзя одним махом отказаться от волшебной палочки.

Максим закрыл глаза и попытался рассуждать. Ему удалось отогнать сторонние мысли, что обеспечило несколько минут передышки.

Внезапно в конце туннеля забрезжил слабый огонек. Он порылся в куртке и достал мобильник. Криминалисты определили, что с номера со швейцарским кодом кто-то последовательно связывался с мобильными телефонами всех четырех жертв. Этот номер был его последним шансом.

Максим с трудом набрал цифры на экране и нажал кнопку вызова. Когда раздались первые гудки, он сделал несколько глубоких вдохов.

Никто не подошел, но его перенаправили на голосовую почту абонента: «Здравствуйте, вы позвонили на автоответчик доктора Беккера. В данный момент я не могу вам ответить, оставьте ваш номер и сообщение, и я вам…»

Клик.

Максим дал отбой. Слушать дальше ему было не нужно.

Машина на бешеной скорости пронзала завесу дождя, вспышки множества автоматических радаров загорались на ее пути. Мотор ревел при каждом переключении передач, а сердечный ритм Максима будто следовал движениям стрелки, указывающей количество оборотов в минуту.

Приблизившись к месту назначения, он притормозил и постарался унять свирепствующую внутри него бурю. Наконец свернул на грунтовую дорогу, ведущую к порту, и на спуске к реке ему попалась встречная машина.

За ветровым стеклом, усеянным звездочками сияющих капель, ему удалось разглядеть водителя: элегантная женщина со светлыми волосами, стянутыми сзади в идеальный конский хвост.