– Это будет просто шедевр! – наконец воскликнула модельер, когда я начала подумывать, как бы поудобнее свернуться калачиком и дремануть.

Не успела я порадоваться, как дверь распахнулась, и на пороге возникла чернильная брюнетка.

– Леди Квайзи! – начала гневно она. – Я требую, чтобы вы меня приняли! Вот уже битых два часа я ожидаю вас в приемной!

Она даже экспрессивно топнула ножкой, но, узрев свекровь, расплылась в улыбке и поспешила сменить тон:

– Ах, леди Голдери, если бы я знала, что здесь именно вы…

«Интересно, с чего такой заискивающий тон?» – заинтересовалась я. Увы, интрига жила не долго и померла в агонии, не успев родиться.

– Право, обижаться на почти родственницу… – видя недоумение на лице свекрови, она воркующе пояснила: – Ваш сын совсем недавно вернулся в столицу, и не знаю, успел ли он вам сказать о том, что сделал мне предложение…

В доказательство своих слов она невзначай продемонстрировала запястье с массивным браслетом и, опустив взгляд долу, начала отыгрывать смущение.

– И когда же это он успел? – саркастически уточнила свекровь.

Брюнетка предпочла не заметить ядовитых ноток.

– Сегодня. Не буду скрывать, мы накануне отъезда Хантера немного с ним повздорили, но он нашел способ загладить свою вину… Посыльный принес ларец с обручальным браслетом и записку от него. Признаться, право слово, я удивилась столь необычному предложению руки и сердца, но это же Хантер. Он вечно в работе…

«Ну да, он эту работу даже на дом принес. Привез», – подумалось мне вдруг. На душе стало скверно. Но чего я хотела: красивый (чего уж скрывать, даже мне понравился), сильный мужчина, у которого есть свои потребности. Думаю, последние эта красавица полностью удовлетворяла.

Брюнетка же, томно вздохнув, продолжала:

– …так что это вполне в его духе. К тому же он за мной ухаживал уже несколько месяцев до своего отъезда, все шло к алтарю. Да, приходится признать, что мы не истинная пара, зато – равны по положению, древности родов.

Ну вот. Нет худа без добра. Зато теперь я освобожусь от чрезмерной опеки свекрови. Эта высокородная сиятельная гораздо предпочтительнее в невестках, чем такая замухрышка, как я. Вот только радости отчего-то не было.

Однако свекровь я недооценила:

– Дети без дара – все равно что слепцы с отсеченными руками и ногами, но я бы согласилась и на них, если бы ты, Корнелия, не пыталась избавиться от меня.

Красавица удивленно захлопала ресницами.

– Думала, я не в курсе, что ты считаешь: именно леди Голдери не дает сделать Хантеру тебе предложение? Увы, ты не первая из любовниц моего сына, кто пытался меня устранить, но иные ограничивались мелкими пакостями. А вот ты, дорогая, догадалась прислать мне ядовитого паука. Кстати, именно поэтому мой сын и порвал с тобою, – последние слова она выделила особо.

– Тем не менее не вам, госпожа Элмер, решать, на ком Хантеру жениться. Раз он сделал мне предложение, значит, так считает нужным.

– Мало ли что мой сын кому дарил. Родовой обручальный браслет в нашей семье один, и пока он на моем запястье, – леди Голдери словно невзначай поднесла ладонь к прическе, поправляя локон и демонстрируя тем самым означенное украшение. – Важнее, с кем он обмакнул руки в венчальную чашу.

– Ну это мы еще посмотрим, – красавица растеряла весь свой светский тон. – Хантер – взрослый мужчина и ему не нужно вашего благословения.

– Опоздала, Корнелия, мой сын уже женат, – с этими словами леди Голдери обернулась в мою сторону.

Я, до этого сидевшая как мышь под веником, неожиданно оказалась под перехлестьем взглядов. Даже травмированная нога вдруг отозвалась болью.

Красотка, поняв все без слов, зло бросила:

– Не на это ли убожество вы намекаете?

– Тэссла – не убожество, она жена Хантера, миссис Элмер! – отчеканила свекровь.

И вот тут-то я поняла: несмотря на большую разницу в характерах, леди Голдери и леди Ева были кровными сестрами. У свекрови меж пальцев пробежали зеленые некромантские сполохи.

Впрочем, инстинкт самосохранения оказался Корнелии все же не чужд. Отринув напускную скромность, она сделала шаг назад и, выставив перед собой руку, выкинула хитрое плетение.

Магия жизни встретилась с чарами смерти. Вот только отчего мне показалось, что у двуединого весьма специфическое чувство юмора? Всерадетель наделил хищницу, светскую львицу столь чуждой ей способностью исцелять, в то время как свекровь, милую и в общем-то приятную женщину, если ее не пытаться убить, – даром стихийницы-некромантки.

Всплески силы с обеих сторон казались небольшими. И все бы ничего: взаимные презрительные взгляды двух одаренных – как хуки, что усилены магией, не срезонируй чары.

Не было ни взрыва, ни огненной стены. Зато температура в комнате стала резко понижаться, а в меня полетел порыв вымораживающего ветра. Встать или хотя бы как-то уклониться я не успевала. Оттого то, что произошло дальше, я не увидела, скорее запомнила по ощущениям: на меня упало что-то большое, а потом окатило таким потоком ледяной магии, что, казалось, выморозило все до мозга костей.

Послышался звон разбивающегося стекла, не выдержавшего внезапного мороза, и кто-то выдохнул мне прямо в ухо:

– Не задело?

Зубы от холода выбивали дробь, но я все же проклацала ответ:

– Н-н-нет в-врод-де.

– Ну и хорошо, – вновь выдохнули в ухо.

Где-то в отдалении прозвучало гневное:

– Я не позволю тебе вмешиваться в семью моего сына! Пока он не женился, я была согласна на любую невестку, но теперь… Имей гордость, Корнелия!

Уходила она эффектно. Только дверью не хлопнула. И лишь по причине того, что последнюю, к слову стеклянную, разметало на тысячи осколков. Зато никто не мешал этой самой Корнелии пройтись по ледяной крошке, что зловеще хрустела под ее каблуками.

– Забавно тут у вас, – единственное, что я смогла сказать, разглядывая разгром.

Все же красавицы – народ нервный, и, судя по практичности гранитного пола и отсутствию в комнате бьющихся статуэток, подобное случалось здесь не раз. Одним словом – сиятельные аристократки, норовистые, как ящерицы в период полового созревания, варравана их подери.

Я начала извиваться ужом, пытаясь выползти из-под леди Квайзи, она, соответственно, – подняться с меня. Но то ли я двинула ее локтем, то ли она сама нечаянно поскользнулась. В общем, меня повторно придавило модной массой. Все бы ничего, вот только мне в живот явственно уперлось то, чего у леди в природе быть никак не могло. Впрочем, и не у леди тоже. Одна анатомическая особенность, что присуща лишь мужчинам.

– Ой, – вырвалось у меня помимо воли.

Моя спасительница (или все же правильнее – спаситель?) тоже понял причину столь странной реакции и спешно зашептал: