и шапка цигейковая, штаны какие-нибудь, да на ноги — либо кирзачи, либо — валенки, если мороз!

Летом же — какие-нибудь штаны, рубахи, да те же кирзачи, кепка еще на голове — это непременно! Народ живет не богато. На праздник если, или в гости там — тогда костюм выходной, да опять же — те же кирзачи, только — почищенные, ну — или ботинки! Но это уже — типа «форсит»!

Женщины, как уже говорил, более нарядно и красиво одеваются.

А мужики — «Да чё там! Не голый же и ладно! Чё форсить-то? И так — сойдет!».

Родители, после нашего разговора, об этом молчат. Мама уже несколько раз заходила к бабушке. Но — рассказала ли она той — не знаю. Вроде бы — не похоже. Может батя предупредил, чтобы не болтала? Хотя — вряд ли это надолго! Что мама, что тетя Надя — у тех долго ничего за душой не удержится.

Про массаж… Ну — об этом родные уже знают. Но, кроме, опять же тети Нади, никто ничего не спрашивает. А той я сказал, что просто прочитал об этом в каком-то журнале, вот и решил попробовать. А что получилось, так это и для меня — удивительно!

Как-то предложил деду голову помассажировать — у того после ранения и глаз левый почти не видит, и голова — на погоду — болит. Кое как согласился, потом, после массажа, крякнул, прислушался к себе: «А вроде и правда — не болит!» и все! Никаких восторгов, и даже больше не просит!

Бабушке как-то руки помял, по суставам пальцев прошелся. Ну там — вообще труба! За всю жизнь она так руки наломала, что и смотреть больно! Тоже посидела, прислушиваясь к себе. Головой мотнула, дескать, спасибо и опять — все!

Про ситуацию с поисками деда Гнездилина, и моей в этом роли — тоже все тихо! Я так понимаю, что все для себя решили: совпало просто. Может, кто по-другому и думает, но — молчит. Больше всего успокаивает, что участковый как забыл об этом! Да и ладно, мне проще и легче!

Катька про мой конфуз — похоже, сдержала слово! Никому не рассказывала, за что ей — большое, человеческое спасибо!

К счастью, Наталья с Надей больше на огороде не появлялись — видно график до них еще не дошел. Были женщины с конторы, другие правда. И еще парочка — очень ничего! И тоже, несмотря на шипение старших коллег, работали в купальниках. Там правда все проще, чем с Натальей, наверно поэтому я не реагировал так бурно.

Нет, так-то там кассирша, не знаю, как ее зовут — недурна, совсем недурна. Я ее и в будущем помню. Старше, конечно. Звали ее все и тогда тоже — Дюймовочка. Она и правда была совсем невысокая, стройная, даже можно сказать — худовата. То есть — не совсем в моем вкусе, может поэтому я был — более-менее спокоен. Сейчас она вообще — молоденькая девчушка. От той же Светки и Кати — можно сказать, что и не отличается. Только если на лицо посмотреть — видно, что старше, лет двадцать ей.

Вторая из стройняшек — Ольга Ольшица. Ольшица — это фамилия такая. Они с родителями тоже в Кировск приехали не так давно — лет пять-семь, точно — не помню. Она успела уже в институте отучится, и вернулась сюда. Работает — в РТС, как понятно. У нее тоже фигура — ничего так, стройная, спортивная. Посимпатичнее той же Дюймовочки, и даже, наверное — Нади Туркасовой. Но — все портит на лице постоянное выражение какого-то превосходства над окружающими. По типу — «Вы все — гавно, не стоящее даже моего взгляда!».

Как помню, у ее матери — тоже что-то такое есть в выражении лица. Та в РТС не работает, по-моему — где-то в райпо трудится. Может причастность к сфере дефицита так на ней сказалась? И Витька, ее младший сын, брат Ольги — тоже такой же — гавнюк! Он лет на пять старше меня и сейчас, вроде бы, в институт поступает.

А вот отец их — вполне нормальный мужик. По крайней мере, мой батя о нем отзывается нормально. Тот каким-то мастером в РТС работает. Отзыв отца для меня — определяющий, я знаю, что, если он о человеке отзывается хорошо — значит, человек достойный. Если батя молчит — тоже показатель! И уж совсем хреново, если он так и скажет — гавно! Или — мудак, как вариант!

Так вот, женщины отработали, все нормально! Правда, Крестик опять начинал что-то про Ольшицу нашептывать, но я его осек, кивнув в сторону Кати. И все — как обрезало! Сашка с опаской поглядывает в сторону моей сестры. А та, как специально, увидев, что женщины — в купальниках, переместилась со Светкой поближе к нам — типа — здесь пока поработаем! И хотя мы, волей или неволей, иногда пялились на тех, но до прежних конфузов дело не дошло.

А Катька со Светкой — и сами переоделись все же в купальники! Да! И на них было тоже приятно смотреть, особенно на Свету. Но — как-то совсем боязно! Даже Сашка это признал, что дескать — ну их на хрен! Не хочется, чтобы по заднице пинали! Тем более, что у Катьки ноги — длинные, ровные, но — мускулистые! Красивые… эх!

И даже так, все равно Катька выбрала время, когда мы были у сараев, подкралась ко мне тихонько:

— Хватит пялится! Ты на Кузнецовой скоро дырку протрешь! — поняв, что сказала двусмысленность, — Взглядом!

Светка, стоявшая рядом, покраснела:

— Кать! Ты что-то все выдумываешь!

— Ага! Слепая я совсем! Не надо его защищать, Светка! Обормот он, это давно известно!

Я ретировался.

Потом, улучив момент, проходя, шепнул Светке:

— Свет! Ты меня извини, я на тебя не пялюсь! Ну — стараюсь не пялиться! Просто ты красивая, и фигура у тебя классная! Не обижайся! — чем опять вызвал покраснения эпидермиса на лице девчонки.

Так вот… вечерние посиделки. Ага.

— Деда! А вот в гражданскую войну, здесь бои были или нет? — история и в прошлом меня интересовала, правда больше — более глобальная.

Дед пыхнул дымом:

— Не, Юрка! Тут у нас тихо все прошло. Были белые, были — потом раз! И сбежали!

— А что, они пока здесь были — как себя вели?

— Дак чё сказать… Так-то сволочи они были, конечно. Гады, одним