На этом общий разговор закончился. Поташев, однако, счел нужным добавить, что ему будет помогать Елизавета Александровна, – на это последовал равнодушный кивок со стороны Топчия.

Затем Аркадий Леонидович попросил всех покинуть кабинет, а Алексея – остаться. Лиза по приглашению Марты отправилась на ее половину, Зима с Билоусом прошли в каминный зал, им нужно было закончить еще один документ для передачи Поташеву.

Топчий, несколько замявшись, что было на него совсем не похоже, просительным тоном произнес:

– Алексей Максимович! Мне бы хотелось, если вы позволите, встретиться с вашей матушкой.

Эта просьба вызвала у Поташева удивление, особенно подчеркнутое словом «матушка», почерпнутым из лексикона девятнадцатого века.

Однако бизнесмен не стал дожидаться вопросов со стороны архитектора, а поспешил объяснить:

– Видите ли, Алексей Максимович, когда вы еще только приступили к реконструкции дома, вы предложили провести экспертизу относительно рода Мавродиных. Их родословная, предки, благотворительная деятельность, герб. Ваша мама, историк, специалист по геральдике, нам это все подготовила. И, если помните, мне эта ваша инициатива очень понравилась.

– И все же я не понимаю, зачем… – попытался вклиниться в монолог Топчия Поташев.

– Не перебивайте, дослушайте, Алексей Максимович! – как можно мягче добавил бизнесмен. – Я и сейчас очень рад, что доподлинно знаю, кто владел этим строением в позапрошлом веке, и сам, заметьте, сам попросил вас заново отреставрировать старинный герб рода Мавродиных. Но у меня появились некоторые вопросы, и ответы на них, вероятно, может дать ваша мама – как ее имя-отчество?

– Нина Анатольевна.

– Не могли бы вы переговорить с Ниной Анатольевной, чтобы она назначила мне встречу? Желательно поскорее!

– Хорошо. Я сейчас ей позвоню.

Поташев позвонил матери и договорился с ней о встрече с Топчием.

В это время Марта и Лиза вели задушевные женские разговоры. Горе изменило жену алкогольного магната. От прежней спесивой и высокомерной дамочки не осталось и следа. Была просто женщина, искавшая поддержки у окружающих в трудный для нее час. Она завела разговор о картинах, которые усилиями Раневской были атрибутированы с помощью компетентных сотрудников музея.

– Вы не поверите, Елизавета Александровна… – начала Марта Топчий.

– Можно просто Лиза! – улыбнулась девушка.

– Да, да, Лизонька! Вы не поверите, но мой знакомый антиквар Пинский (в антикварных кругах его каждая собака знает) убедил меня, что эти подделки на самом деле – настоящее сокровище!

– Это как? – удивилась искусствовед, видевшая такую реакцию впервые. Ведь подделки были куплены за большие деньги!

– Дело в том, что этот… ван Меегерен, фу, не выговоришь, великий фальсификатор, он через пару-тройку лет, по словам Пинского, вырастет в цене в разы! А классики, все ваши Хальсы и Веермееры…

– Вермееры… – поправила хозяйку замка Раневская.

– Да, я и говорю, Вермееры, все они краденые из музеев и, кроме головной боли, ничего не принесут! Нас же по судам затаскают! – округлила глаза жена олигарха.

– А вы знаете, Марта Васильевна, он прав, этот ваш Пинский!

Лиза поняла, что ловкий выжига Пинский не только продал фальшивки по цене оригинала, но еще и убедил покупательницу, что эта сделка ей выгодна! Ну и плут! Однако, с точки зрения Раневской, все, что шло на благо музеям, было правильно. И пусть все получат то, что им положено. Марта Топчий пусть любуется ван Меегереном, а в музеях посетители смотрят на Хальса и Вермеера!

Алексей встретился с Лизой в каминном зале. Он взглянул на герб и подумал, что его маме будет даже интересно побеседовать с Топчием. Навстречу им стремительно вышел Билоус и протянул Алексею распечатанный список гостей того злополучного вечера. Список был полный, с телефонами и адресами каждого из гостей. Кроме того, Билоус отдал Поташеву план помещений с поминутным описанием, где именно находился каждый из гостей во время торжества. План успели составить районные опера, хотя толку им от него никакого не было. Архитектор взглянул на бумаги и попросил:

– Денис, подготовьте мне, пожалуйста, список людей, работавших в замке…

Расторопный юрист мигом достал из своей папки еще один листок. Но «сыщик» удивил его:

– За этот список спасибо, но вы не поняли, мне нужен список трехлетней давности. Кто работал у Топчия в усадьбе три года назад? Кто постоянно проживал здесь? Сделаете? Вот и хорошо. Мы сейчас пройдемся к гостевому домику, пусть хозяин будет в курсе, предупредите его, о’кей?

Когда они вышли на свежий воздух, Лиза несмело спросила:

– С чего ты собираешься начать?

Он улыбнулся ей и ответил:

– С посторонней ерунды!

С этими словами Поташев направился к строению, которое называлось домиком для гостей или флигелем.

Слово «флигель» пришло из немецкого языка в русский благодаря немецким архитекторам, которые так называли второстепенные пристройки; «flugel» означает крыло. Обычно в дворянских усадьбах флигеля были небольших размеров по отношению к главному зданию. В старинной усадьбе Мавродиных флигель когда-то примыкал к основному зданию, но со временем совсем разрушился, поэтому архитектурное бюро Поташева решило сделать его отдельно стоящим. Здесь ничто не сковывало архитектурную фантазию, и потому флигелек получился сказочным, ярким. Стены выкрасили в розовый цвет, островерхую черепичную крышу – в коралловый, на окна повесили веселые шоколадные ставенки. Флигелек был похож на домик из сказки Андерсена.

Внутри домика было несколько спален для гостей, большая кухня и объемный погреб, где хранились запасы овощей, фруктов и вин. Все это было сделано на тот случай, если приедет большая компания гостей и кто-то захочет остаться на уик-энд. Постоянно во флигеле жили двое – горничная и охранник, муж и жена. Дворник и садовник были приходящими работниками из небольшой деревни Озерки, давшей название усадьбе. Поташев решил, что пора познакомиться с обитателями флигеля.

Сторожем усадьбы был сорокалетний Григорий Кусочкин. Топчий по телефону предупредил его о визите Поташева. Когда Григорий открыл дверь домика, его гладко выбритое лицо не выражало никаких эмоций. Глубоко посаженные глаза смотрели равнодушно, без желания угодить непрошеным гостям. Это был крепкий мужичок с большими натруженными руками и сутулой спиной. Он проводил посетителей на кухню и начал разговор первым:

– Я уже милиции все про тот день рассказывал. На территорию, кроме гостей, никто не заезжал. Да и вообще, у нас вся местность камерами просматривается. Никаких чужих не бывает, муха не пролетит. – Все это было сказано со странной смесью абсолютного равнодушия и рвения служивого человека.

– У кого пленки с камер?

– Милиция забрала просматривать! А чего там смотреть? Машины заехали, машины уехали, и все кино! – Григорий развел руками.