– Москалі чи комуністи є?

– Нема! – смеется Алексей. После чего они задорно произносят слова, необходимые для входа в заведение:

– Слава Україні! Вовікі слава!

Их впускают, и они присаживаются за столик, где уже расположился Валерий Белогор со всем своим семейством.

Они заказывают борщ «Перше причастя», и, пока тот поспевает, трое близняшек Белогора рассматривают Елизавету, как витрину дорогого бутика, – красивая и изящная, пахнет чудными духами и сверкает, но что там внутри, пока непонятно. Чтобы скрасить неловкую паузу, Белогор рассказывает анекдот к месту:

– «Куме, не треба лаяти москалів, не всі вони погані». – «Та невже? Назви хоч одного нормального!» – «Ну, ось – Жерар Депардьє…»

Дружный хохот разряжает обстановку. Поскольку Елизавета не знакома ни с названием ресторации, ни с ее военным антуражем, Портос пускается в объяснения, причем близнецам это не менее интересно, чем взрослым.

– «Криївка» – это землянка в лесу, схрон для членов Украинской повстанческой армии. А военный антураж дает представление о тех далеких днях. – Белогор рассказывает, вдохновленный вниманием слушателей. Затем разговор переходит на другие темы.

Лиза задает вопрос:

– А почему вас называют Портосом?

Этот простодушный вопрос вызывает улыбку Татьяны, жены Белогора, и веселый смех девчонок. Он решает ответить на ее вопрос своим:

– А вы знаете, как зовут господина Поташева?

– Алексей! – удивленно поднимает бровь девушка.

– Ничего подобного. Его зовут д’Артаньян, а почему – спросите у него сами.

– Вот, смутил девушку! Какой же ты, Валера, неделикатный! – подмигивает Лизе Татьяна.

– Нас четверо друзей, которые, подобно мушкетерам, не мыслят своей жизни без вкусной еды, выпивки и приключений. Поэтому каждый из нас в чем-то похож на героев Дюма. Портос у нас ресторатор, любит хорошо поесть и выпить. Да и статью, как видишь, он богатырь! А я вот – д’Артаньян, так решили мои друзья, что мне, конечно, лестно, – улыбаясь, рассказал Поташев.

– А где Атос и Арамис? – живо принимая правила игры, спросила Лиза.

– Ты непременно с ними познакомишься! – пообещал д’Артаньян.

И снова они, уже большой компанией, отправились бродить по Львову. Лизе захотелось еще раз увидеть неповторимую часовню Боимов, потом по улице Галицкой они опять вышли на площадь Рынок. Но на этот раз они уже не стали растворяться в праздной толпе, а решили обойти площадь со всех сторон и присмотреться к домам – все они раньше принадлежали знатным горожанам Львова, и каждый дом имел свое название. Им хотелось получше рассмотреть знаковые места – Итальянский дворик, в котором тоже расположено кафе, а также Аптеку-музей. Далее они отыскали улицу Русскую и прошлись по ней до Подвальной. Здесь они вошли в Успенскую церковь, а потом в башню Корнякта (одного из богатейших горожан Львова), посмотрели на памятник Ивану Федорову и на книжный рыночек перед памятником. Лиза тут же оказалась рядом с книжными продавцами и стала листать всевозможные старые издания. Было понятно, что без книги она отсюда не уйдет. Наконец, она подошла к своей компании со счастливым лицом, демонстрируя свою добычу.

– Вот, давно за ней гонялась! А она тут меня ждала!

– Что за книга? – поинтересовался Алексей.

– «Этюды о моде» Александра Васильева! – сообщила радостная обладательница книги.

– А второй там нет? – сразу заинтересовалась Татьяна Белогор и вместе с дочерьми стала прочесывать книжные развалы.

Тем временем отзывчивые львовяне посоветовали гостям города перейти возле памятника Ивану Федорову дорогу, подняться по ступенькам и осмотреть пороховую башню, в которой расположился Дом архитектора. От этих слов встрепенулся уже Поташев. Он стал без удержу фотографировать детей и взрослых из своей компании верхом на спящих львах – символах города.

Портос улучил минутку, когда фотоаппарат был в руках у Раневской, – она снимала двух друзей, – и прошептал на ухо Алексею:

– Старик! Не упусти – шикарная женщина!

День уже близился к закату, когда уставшая от прогулок компания зашла в очередную кнайпу, где четверо друзей обнялись так, словно встретились после долгой разлуки. Арамис, он же Артем Худаня, он же известный в узких кругах донжуан с бородкой-эспаньолкой, был прилично навеселе и, увидев Лизавету, стал декламировать стихи Игоря Иртеньева:

Женщины носят чулки и колготки,

И равнодушны к вопросам культуры.

Двадцать процентов из них – идиотки,

Тридцать процентов – набитые дуры.

Сорок процентов из них психопатки,

В сумме нам это дает девяносто.

Десять процентов имеем в остатке,

Да и из этих-то выбрать не просто.

Раневская, как куратор всевозможных выставок, достаточно много общалась с бесшабашными и хулиганистыми молодыми художниками и потому была совсем не смущена этой поэтической эскападой, вызвавшей смех мужчин и укоризненные взгляды жены Белогора. Пока мужчины общались между собой, а Татьяна, извинившись, отправилась с детьми на квартиру, которую они снимали на время рождественских каникул, Раневская что-то писала в своей небольшой записной книжечке. Поташев отвлекся от беседы с друзьями и спросил у Лизы, что она хочет заказать. На это Раневская предложила «наш ответ Чемберлену», то есть свой поэтический ответ Арамису. Мужчины с интересом воззрились на смелую Елизавету. Она поднялась и звонким голосом прочла:

Носят мужчины усы и бородки

И обсуждают проблемы любые.

Двадцать процентов из них – голубые.

Сорок процентов – любители водки.

Тридцать процентов из них – импотенты,

А у пяти – с головой не в порядке.

В сумме осталось всего пять процентов,

Жаль, что мужчины теперь в недостатке!

Ей зааплодировали не только четверо друзей, но и посетители за другими столиками, оценившие поэтический экспромт Лизаветы. Стоян, он же Атос, выйдя покурить с Поташевым, похлопал друга по плечу и сказал: «Я рад за тебя! Вы – отличная пара!» Арамис же не отходил от Лизы ни на шаг и твердил во всеуслышание заплетающимся языком:

– Эх! Лешка! Ты даже не подозреваешь, как тебе подфартило!

На следующее утро, просматривая sms’ки (звонки были отключены), Поташев прочел: «Срочно выйди на связь. Не могу до тебя дозвониться. У нас случилось несчастье. Зима И. П.»

«Ну вот, – подумал Алексей, – волшебные три дня и три ночи во Львове закончились, начались суровые будни!»

У районной милиции оставалось всего несколько праздничных дней, чтобы передать дело об убийстве Стаса Топчия в вышестоящую инстанцию. Начальник райотдела понимал, что если руководство не увидит хоть каких-нибудь подвижек в деле, то он и его подчиненные получат по полной программе – и одними выговорами не отделаются. Нужен был результат, пусть даже промежуточный, пусть не окончательный, но такой, чтоб было видно: милиционеры выдвинули версию и отработали ее.