Оказавшись в ярко освещенной прихожей, Кристина выслушала радостные приветствия остальных слуг. Но Джонси скоро разослала их с поручениями принести чай, приготовить ужин, нагреть воду для ванны и разложить вещи. Кристина, покачав головой, рассмеялась:

– Ты ничуть не изменилась, Джонси! Разве что немного седых волос прибавилось, а в остальном совершенно такая же.

– Ну да, а что касается седых волос - это из-за тебя: носишься по всему свету со своим братцем! Подумать только, отправиться к этим богомерзким язычникам! Меня чуть удар не хватил, когда мастер Джон послал за вашими вещами! А уж потом…, стыд-то какой, ни единого слова от вас! Больше года прошло, - ворчливо жаловалась Джонси.

– Прости, что не писала, Джонси. Но ты все поймешь после того, как я объясню, что случилось.

– Надеюсь, причина, по которой ты расстроила свою старую няньку, была достаточно важной! Но я-то хороша! Держу тебя на ногах, в прихожей, в твоем-то состоянии! Проходи и садись поскорее, - велела Джонси, проводя Кристину в гостиную.

Не успела Кристина снять ротонду и шляпку, как широко распахнутые карие глаза Джонси немедленно уставились на ее живот.

– Что это только нашло на мастера Джона?! Отпустить тебя одну в такую даль! И где же, спрашивается, твой муженек…, только не говори, что он тоже должен был остаться у этих дикарей! - допрашивала Джонси, усаживая Кристину в кресло, обитое золотой парчой.

Кристина, откинувшись на спинку, тяжело вздохнула:

– Джон согласился, что мне лучше родить дома, иначе пришлось бы остаться в Египте, пока малыш достаточно подрастет, чтобы вынести путешествие. А что касается мужа…, у меня его нет. И никогда…

– О, мое бедное дитя! Твой ребенок еще не появился на свет, а ты уже вдова!

– Нет, Джонси, ты не дала мне докончить. У меня нет мужа, потому что я не выходила замуж.

– Не выходила?! О Боже! - заплакала Джонси. - Подумать только, в твоем животе растет незаконный ребенок, а ты…, сколько же тебе пришлось вынести! Как мог мастер Джон позволить такому случиться? А тот негодяй, который сотворил с тобой это…, пусть тысяча дьяволов…

– Нет! - вскрикнула Кристина. - Не смей проклинать его! Никогда, слышишь? Я люблю отца моего малыша и всегда буду любить! Я буду растить своего сына и любить его! Кроме него, у меня никого не осталось! Пусть он незаконный, мне все равно!

– Но, мисс Крисси…, я не понимаю! Почему вы не поженились? Этот человек мертв?

Кристина поняла, что вряд ли сможет скоро добраться до постели, и, постаравшись устроиться в кресле поудобнее, начала рассказывать Джонси обо всем, включая и те подробности, что утаила от Джона: о том, как впервые увидела Филипа на балу в Лондоне, каким образом узнала о ребенке и почему решила вернуться домой.

Джонси снова заплакала и обняла Кристину:

– О, детка, сколько же тебе пришлось страдать! Будь я с тобой, наверняка помогла бы все это вынести! И что бы ты ни говорила, Филип Кэкстон - негодяй, подумать только, так бессердечно избавиться от тебя!

– Нет, Джонси, у Филипа были свои причины, пусть и эгоистичные, но я больше не виню его! Надеюсь, что он счастлив с Нурой, потому что я счастлива со своим ребенком, - вздохнула Кристина.

– Может быть, но все равно, как грустно полюбить и почти сразу же потерять любимого. Мне очень жаль, дорогая, честное слово, жаль. Ну а теперь нужно уложить тебя в постель. Ты почти засыпаешь. Позор на мою голову за то, что продержала тебя на ногах столько времени! Но завтра ты сможешь спать хоть до полудня, я прикажу слугам тебя не беспокоить.

Отведя Кристину наверх, Джонси помогла ей снять дорожный костюм и надеть свободную ночную сорочку. Вода в большой ванне, стоявшей перед камином, давно остыла, но Кристина все равно слишком устала, чтобы мыться. Пока Джонси убирала вещи, она оглядывала свою старую спальню. Кристина любила эту комнату, особенно ей нравился темно-синий цвет штор, обивки и обоев.

О, как хорошо снова оказаться дома, среди любимых, привычных вещей и людей, рядом с которыми выросла!

Кристина легла в постель, укрылась и к тому времени, когда Джонси, поцеловав ее в лоб, тихо вышла, уже крепко спала.

Тяжелые шторы синего бархата не пропускали ярких солнечных лучей. Но где-то в доме хлопнула дверь. Покрасневшие глаза Кристины мгновенно приоткрылись, но она слишком измучилась, чтобы даже помыслить о расставании с мягкой постелью, и, повернувшись на другой бок, продолжала мирно спать.

Но через несколько минут рассерженные крики вновь вырвали Кристину из сладкой дремоты.

– Где она, черт возьми?!

Кристина медленно приподнялась на локтях.

– Но, мастер Томми, не можете же вы ворваться в ее спальню? Это неприлично! Говорю же вам, мисс Крисси спит!

Кристина узнала неодобрительное ворчание Джонси.

– Побойся Бога, женщина! Уже полдень! Либо ты войдешь и разбудишь ее, либо это сделаю я, - пригрозил Томми Хантингтон.

– Ничего подобного, мастер Томми! Моя детка устала. Она вернулась очень поздно прошлой ночью и нуждается в отдыхе.

– Ах вот оно что! Но почему мне не сообщили о ее приезде? Я случайно узнал об этом от своих слуг!

– Да успокойтесь же, мастер Томми! Мы не знали, что мисс Кристина возвращается, пока карета не остановилась перед домом! Я собиралась прислать к вам лакея, как только она проснется. А теперь пойдемте-ка отсюда. Я пришлю к вам кого-нибудь, когда она проснется.

– В этом нет нужды. Я никуда не еду. Подожду внизу, пока она не встанет, но лучше ей поторопиться, черт возьми, иначе меня никто не остановит!

Томми ринулся вниз по лестнице. Дверь спальни Кристины тихо открылась, и показалась голова Джон-си, Увидев, что Кристина сидит в постели, она вошла в комнату.

– Ах, детка, жаль, что я тебя разбудила. Мастер Томми иногда бывает ужасно упрямым!

– Ничего, Джонси. Так или иначе, пора вставать, - ответила Кристина. - Я хочу принять ванну, а уже потом сойду вниз и постараюсь достойно встретить его.

– Представляю, что будет с мастером Томми, когда он тебя увидит! Ну что ж, пойду передам, что ты скоро спустишься в столовую. За завтраком ты сможешь все ему рассказать - и ты, и ребенок, наверное, давно проголодались!

Через час Кристина медленно сошла по широкой лестнице и направилась в столовую, но, заметив Томми, сидевшего спиной к ней за длинным столом, остановилась как вкопанная. Наконец, собравшись с силами, она тихо переступила порог.

– Как я рада видеть тебя, Томми!

– Кристина, почему ты не…

Томми вскочил, обернулся, но тут же осекся при виде выпирающего живота Кристины. Из его горла вырвался странный придушенный возглас. Кристина подошла к столу и села напротив него. Горничная принесла блюда с завтраком, и Кристина, спокойно положив себе яичницы с беконом и два соблазнительных пирожных с вишнями, начала есть, словно ничего не произошло.