– Мы уйдем! Но позвольте сначала объяснить вам кое-что, мисс Уэйкфилд. Вы теперь подержанный товар. Обноски! Ни один порядочный мужчина не подумает жениться на вас после того, как вы валялись в постели с вонючим туземцем. Попомните мои слова!

* * *

Кристина не рассказала Джону о случившемся, когда тот пришел домой. Но он уже знал.

– Они расстроили тебя, Кристина? - мягко спросил он, сжав ладонями ее лицо. - Ты не должна принимать все это близко к сердцу. Они всего лишь злобные старые вороны.

– Но они сказали правду, Джон. Ни один порядочный мужчина не женится на мне. Я словно вываляна в грязи!

– Какая чушь! Не желаю больше слышать ничего подобного! - возмутился Джон. - Ты просто недооцениваешь свою красоту. Любой мужчина отдал бы правую руку, лишь бы жениться на тебе. Разве Уильям Досон не приходит каждый день, только чтобы увидеться с тобой? Если бы ты только постаралась начать новую жизнь, выходить, принимать гостей, у тебя бы отбою не было от поклонников, предлагающих руку и сердце. Почему бы тебе не поехать сегодня в оперу со мной и Карин?

– Не хочу вам мешать. - Кристина, тяжело вздохнув, сгорбилась и покачала головой. - Останусь дома…, почитаю и лягу спать пораньше.

– Крисси, я больше не могу выносить того, что ты с собой делаешь. Каждый раз, приходя домой, я вижу твои покрасневшие, распухшие глаза. Ты пытаешься скрыть от меня, что до сих пор страдаешь из-за этого человека. Он не стоит твоих слез! Господи, если бы только я мог добраться до него, убил бы собственными руками!

– Не говори так, Джон! - в отчаянии вскрикнула Кристина и, схватив его за руки, стиснула их изо всех сил. - Никогда не смей даже думать так! Он заставил меня страдать, верно, но это мой крест, и нести его только мне! И не нужно винить лишь его - в конце концов этот человек не знал о моей любви и думал, будто дарит мне то, чего я хотела больше всего на свете, - свободу. Поклянись мне, что никогда не причинишь ему зла!

– Успокойся, Крисси, - сказал Джон, потрясенный столь неожиданным взрывом. - Я, возможно, никогда в жизни не увижу его.

Но Кристина продолжала настаивать, и в глазах ее стояли слезы.

– А что, если встретишь? Ты должен дать мне слово, что не тронешь его!

Джон колебался, глядя в умоляющее лицо сестры. Он действительно вряд ли когда-нибудь столкнется с этим Абу, так что можно, не кривя душой, пообещать Кристине все, о чем она просит. Лишь бы она не страдала. Но тут Джона осенила счастливая мысль.

– Готов поклясться при одном условии - ты перестанешь терзаться из-за этого человека. Положи конец своему добровольному заключению, выходи в свет, встречайся с новыми людьми. И можешь начать с того, что поедешь с нами в оперу сегодня вечером!

– Хорошо, Джон, если ты даешь обещание. Но я все-таки думаю, что ты лучше проведешь время с Карин, если я не поеду в оперу.

– Позволь мне самому судить об этом. - Джон посмотрел на часы:

– У тебя меньше часа, чтобы переодеться.

Он усмехнулся, заметив, как растерялась Кристина. Слишком мало времени, чтобы подготовиться к первому за полгода выходу в свет!

– Я попрошу миссис Грин нагреть тебе воды для ванны.

Кристина бросилась в спальню и вынула один из привезенных с собой лондонских нарядов из темно-золотистого атласа с золотой отделкой на корсаже и юбке и сапфиры в тон глазам.

Неожиданно ее охватила робость. Посмеет ли она показаться в обществе так скоро?

Но она постаралась отогнать свои опасения, слушая жизнерадостную болтовню миссис Грин о том, как красив оперный театр и как хорошо, что Кристина решилась наконец его увидеть.

Менее чем через час они уже сидели в карете, собираясь сначала заехать за Карин. Кристина подождала в экипаже, пока Джон, поднявшись по ступенькам крыльца, громко стучал в дверь маленького, чисто выбеленного домика. Мгновение спустя на пороге появилась Карин в темно-красном бархатном платье, прекрасно гармонировавшем с ее шелковистыми черными волосами, уложенными в большой пучок.

Кристина не смогла сдержать вздоха при виде усеянного рубинами большого испанского гребня Карин. Перед ее мысленным взором тотчас встал Филип, улыбающийся, протягивающий ей почти такой же гребень.

" - Он не украден, милая. Я велел Сайду продать одну из лошадей в прошлом месяце и привезти лучший гребень, какой он только сможет найти”.

Как она радовалась тогда! Теперь Кристина горько сожалела о своем поспешном решении оставить все, что подарил Филип. Если бы она взяла гребень, то по крайней мере хоть что-то сохранилось бы на память! Ну что ж, зато у нее осталась эта ужасная записка и арабский бурнус, надетый в долгую дорогу.

– Кристина, ты выглядишь так, будто находишься за много миль отсюда. Тебе нехорошо? - с тревогой спросила Карин.

– Прошу прощения…, просто задумалась, - пробормотала Кристина.

Карин тепло улыбнулась:

– Я так рада, что ты решила поехать с нами сегодня. Тебе обязательно понравится, вот увидишь!

Вскоре карета остановилась перед оперным театром. Когда они вошли в фойе, многие зрители начали перешептываться, открыто глазея на Кристину. Женщины брезгливо морщились и отворачивались, мужчины раздевали ее похотливыми взглядами. Несколько молодых людей, очевидно знакомых Джона и Карин, поспешили навстречу, желая познакомиться с Кристиной. Они щедро осыпали ее комплиментами, но одновременно, нисколько не скрываясь, дерзко разглядывали ее фигуру, и Кристина, чувствуя это, отвечала коротко и язвительно.

– Мисс Уэйкфилд!

Резко обернувшись, Кристина увидела широко улыбавшегося ей Уильяма Досона. Он был точно таким же, каким она его помнила: загорелый, стройный, атлетически сложенный. На ум сразу же пришли его экзотические истории, и Кристина пожалела, что ни разу со времени своего возвращения не приняла его.

– Мы так долго не виделись, - сказал он, поднося к губам ее руку. - И вы все так же прекрасны. Надеюсь, вы полностью оправились от болезни?

– Да. Меня…, как бы это сказать…, убедили снова появиться в мире живых. Рада видеть вас, мистер Досон.

– Уильям, - поправил он. - Мы такие старые друзья, Кристина. Вы обидите меня, если не станете называть просто по имени. Вы здесь, как вижу, не одна?

– С Карин и Джоном.

– Джон, как не стыдно! Завладеть двумя самыми красивыми в Каире женщинами и никого к ним не подпускать!

– Да, признаюсь, я несколько эгоистичен, когда речь заходит об этих дамах, - засмеялся Джон.

Взгляд добрых серых глаз Уильяма не отрывался от Кристины. Он по-прежнему держал ее руку в своих.

– Вы сделаете меня счастливейшим человеком в Каире, если позволите сидеть рядом с вами во время спектакля, а потом проводить вас домой. С разрешения вашего брата, конечно.