Я слышала ее слова, но не понимала их смысл.

— Вы призраки?

Снег повалил сильнее. Армия теней собралась вокруг Клемми, и по рядам пронесся вопль. Теперь я видела смутные лица, порубленные, порванные, изувеченные… разрубленное надвое лицо сипая… обезглавленный рыцарь с головой в руке.

— Призраков не существует, — отозвалась Клементина. — Это иное.

— Это земля, — вмешался сипай.

— У земли, — продолжала Клемми, — есть душа, и эта душа дышит, и ее дыхание выносит нас на поверхность, так что мы поднимаемся пузырьками в воздух этого мира. Так говорят некоторые из нас.

— Ты хочешь сказать, ты в аду?

Белые пальцы вцепились в прутья решетки.

— Ад, — вздохнула она, — это то, где живешь ты. — Пальцы крепче сжались на прутьях. — Спроси себя, что творится в твоей душе. Посмотри на отметины у тебя на теле. Скажи мне, что ты видишь.

Я знала, о чем она говорит: о птицах в ночи, о снах и шепотках, о слезах сестры Агаты, когда она меня купала.

— Мембраны между реальностями истончились.

— Да.

— Есть разные жизни, которые я могла бы прожить, которые все мы могли бы прожить, иные коридоры, идущие параллельно с нашим, и нам нужно лишь надавить, и мы окажемся в том другом коридоре или в следующем за ним. Мы знаем себя лишь с одной стороны, но стоит перейти в другую жизнь, становимся кем-то иными — убийцами.

Ее глаза не отпускали меня. Она облизнула губы.

— Нет, это не другое измерение. — Меня передернуло. — Оно прямо здесь, рядом со мной, и я знаю, что уже прошла сквозь одну такую мембрану. Мы делаем это каждую минуту, ведь так? Я прошла сквозь одну невидимую стену и стала твоей любовницей. Я прошла сквозь другую и забрала твою жизнь. Но могла бы не делать этого. Это как улица за улицей за улицей в огромном заброшенном городе.

— Город не заброшен, — прошептала она.

— Что такое Торгу? Ответь мне.

— Два миллиона лет бойни в облике человека.

Тени за ее спиной поплыли назад к лесу. Я не принесла им крови. У меня ничего для них нет, и больше они мне ничего не расскажут.

— Он приносит кровь, и мы открываем ему свои тайны.

— Расскажи мне все, Клементина.

— Ты сама знаешь, что должна сделать, прежде чем я расскажу. Не бойся. Однажды ты уже это сделала.

Я понимала, чего она хочет.

— Но эти женщины меня приютили!

Бледные пальцы отпустили прутья решетки.

— А мне что с того? Ты пьешь, и через тебя пью я, и когда я напьюсь, то все тебе расскажу. И я лишь одна из многих. Нас много, очень много. Даже если прольешь кровь всех в этой долине, ее, вероятно, не хватит.

— Значит, ты пришла вовсе не для того, чтобы мне помочь?

Шепотки застали меня врасплох, внезапный наплыв слов сквозь плиты у меня под ногами зазвучал воющим смехом безумия. «Отумба, Табаско, Кверетаро, Олиндо».

Я едва смогла закончить мысль:

— Ты хотела, чтобы я испила.

«Косово, Микены, Танненберг, Яссы».

Снег связал небо и землю бесконечной печалью. Клементина Спенс исчезла.

ПРИЛОЖЕНИЕ К ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ ТЕКСТА, НАЙДЕННОЕ ПОСМЕРТНО В ЛИЧНЫХ БУМАГАХ ДЖЕЙМСА О'МЕЛЛИ

Документы, касающиеся следующего периода, отсутствуют. Как известно большинству читателей, пожар уничтожил верхние этажи здания на Вест-стрит и лишь по чистой случайности не тронул три ящика материалов по данному делу — они стояли возле затопленной уборной. По моим предположениям, утрачены по меньшей мере еще два ящика, которые либо хранились в ином месте, либо сгорели в уже угасающем пламени. Читатель сего документа волен пропустить мою версию утраченных материалов, но мне она понадобилась, чтобы восполнить пробелы в моем собственном понимании. Чем пускаться в спекуляции о том, что произошло за задокументированные три месяца, я надеюсь восполнить пробелы результатами расследования, предпринятого ради — внесения ясности. Документальные свидетельства возобновляются с конца января, поэтому необходимо как-то восстановить пропущенные месяцы.

Я опишу обстановку в «Часе» на момент перед наступлением тьмы. За исключением Эдварда Сэксби, большинство из вас не сталкивалось лично с новостным телевещанием в пору его расцвета, задолго до потери аудитории и, соответственно, доходов от рекламы; задолго до череды скандалов, деморализовавших и в конечном итоге погасивших энтузиазм сотрудников. Как известно тем, кто посвящен в нашу историю, было время, когда транслируемые по сетевым каналам новости имели практически неограниченную власть над серьезными и хорошо информированными американскими зрителями. Как бывший корреспондент и ветеран тележурналистики (и не случайно — в прошлом сотрудник «Часа», продюсер самого Остина Тротты, пока мой контракт не был расторгнут по причинам взаимной, но безмолвной неприязни), я лично был свидетелем тех славных дней. По этой причине я как никто другой могу пролить свет на повседневную механику этой программы. Тогда «Час» еще сохранял свою истинную сущность и был величайшим из когда-либо созданных механизмов для преподнесения телевизионной реальности состоятельной, заинтересованной и образованной аудитории.

Я выбрал один день, имеющий немалое значение для нашей истории — 16 января, за трое суток до того, как возобновились документальные свидетельства. С точки зрения повседневной рутины, описанный день ничем не отличается от прочих за три десятилетия существования программы. Именно эту дату я выбрал, потому что, хотя 16 января «Час» жил своей обычной жизнью, рекордное выпадение снега в тот день, явившееся непосредственной причиной отключения электричества, существенно увеличило проблемы. Отчасти это стало известно из внешних источников, не имевших отношения к двадцатому этажу: из сопроводительных документов грузовых авиаперевозчиков и тому подобному. Но, признаю, кое-что мною домыслено.

Вы, вероятно, захотите знать, как обстояли дела на тот момент, почти три месяца спустя исчезновения Эвангелины Харкер. Относительно самого после исчезновения кое-что прояснилось. Свидетели из отеля в Бухаресте вспомнили, что мисс Харкер уехала в обществе другой постоялицы, снимавшей номер под именем Клементина Спенс. Как выяснилось, миссис Спенс также пропала, но за неимением близких друзей или членов семьи, ее исчезновение прошло незамеченным. Дотошные расспросы в гостинице в Пойана Брасове выявили, что мисс Харкер покинула ее вскоре после того, как поселилась, в сопровождении мужчины средних лет, предположительно, связанного с потенциальным интервьюируемым. Миссис Спенс в гостинице не регистрировалась, и о ее местонахождении после отъезда из Бухареста ничего не известно.

Этим ограничиваются непреложные факты, которые не слишком продвинули расследование. Поездка в Румынию частного детектива в сопровождении расстроенного жениха мисс Харкер, ее отца и сотрудника министерства юстиции, оказывавшего особую услугу Харкеру-старшему, ни к чему не привела. Запросы государственного департамента также ничего не дали. Ни в одном морге не обнаружилось тела, ни один свидетель не заявил о преступлении. Напрасно Харкер-старший раз за разом подавал в суд на вещательную сеть, на программу и на корреспондента Остина Тротту, обвиняя их в преступном небрежении — его иски признавали необоснованными. В обязанности ассистента продюсера входит изучение мест будущих съемок, сколь бы опасно там ни было.